– Я не поеду…

– Хватит! У нас действительно нет времени на эти препирательства. В любом случае я должен доставить вас на место, и я это сделаю, даже если придется применить силу. Вы же понимаете, что я справлюсь с вами без труда. Но зачем доходить до крайностей, не лучше ли довериться мне? Клянусь, ничего плохого с вами не произойдет. Поднимайтесь, пойдемте. – Ренат протянул Кате руку. Она вскочила с кресла, оттолкнула Рената и бросилась к балконной двери. Рванула защелку, но дверь, заклеенная на зиму, не поддалась.

– Глупо, как глупо! – Он обхватил ее двумя руками, оттащил от балкона, толкнул назад в кресло. – Мне что, тебя связать? Видимо, придется. Не понимаю, чего вообще ты добиваешься? Тебе все равно придется со мной поехать, хочешь ты этого или нет. Вот смотри, – Ренат вытащил из кармана своей дедморозовой шубы носовой платок и какую-то бутылочку. – Это эфир. – Он тряхнул бутылочкой. – Будешь сопротивляться, придется тебя усыпить. Не советую доводить до этого, отход от эфира жутко хреновый. Из личного опыта знаю. Голова потом трещит, а рвота! Просто наизнанку выворачивает. Давай-ка лучше пойдем добровольно. Не забывай святую истину: если изнасилования избежать нельзя… Ну ты в курсе. Так что расслабься, тем более что насиловать тебя никто не собирается. Да и там, куда я тебя привезу, никакого вреда тебе не сделают. Утомила ты меня не знаю как! Давай в темпе, собирайся. – Он выхватил ее за руку из кресла и легко подтолкнул к двери.

Катя решила больше не сопротивляться, у нее возник новый план: когда они будут спускаться по лестнице, резко броситься в сторону и позвонить к соседям, в любую квартиру. Или когда в прихожей одеваться будет, выскочить за дверь. Или на худой конец уже на улице позвать на помощь.

– Пожалуйста, проходите. Нет смысла терять время, – перешел Ренат опять на официальный тон. – Нас давно ждут.

В прихожей, пока Катя одевалась, парень ни на минуту не выпускал ее из виду. Он встал к двери и заслонил выход. Выбежать из квартиры и позвать на помощь соседей не было никакой возможности. Катя долго завязывала ботинки, медленно-медленно застегивала дубленку, надеясь выгадать момент, когда Ренат хоть немного ослабит бдительность. Дом, в котором она жила, был обычной хрущевкой, со счетчиком в квартире. Если открыть дверцу и закричать прямо в счетчик, соседи обязательно услышат. Вот только бы Ренат на секунду от нее оторвался, ей хватило бы этой секунды.

– Вы готовы? – Ренат в нетерпении забарабанил пальцами по стене. – Сколько можно поправлять этот шарф? Он и так идеально намотан. Пойдемте скорее.

Они вышли. На лестнице Ренат взял ее под руку.

– Не забывайте про эфир, – шепнул он ей на ухо. – Он у меня под рукой. Хватит секунды.

Катя ничего не ответила. Он крепче сжал ее руку. Так они спустились вниз, благоприятный момент, чтобы вырваться и позвонить соседям, не представился.

У подъезда стоял черный джип с тонированными стеклами. Катя представила, что он битком набит мордоворотами, но в машине никого не оказалось. Ренат усадил ее, захлопнул дверцу, и они поехали.

Народ праздновал Новый год, поэтому дороги были совсем пусты, и гаишники куда-то подевались – последняя надежда на спасение. Джип развил бешеную скорость, и скоро Ренат и Катя, миновав знакомые улицы, выехали за город.

– Куда вы меня везете? – Катя встретилась в зеркале взглядом с Ренатом. Он ей улыбнулся.

– Здесь недалеко. Скоро приедем. Кстати, вас там ожидает приятный сюрприз. Напрасно вы не хотели ехать.

«Сюрприз», – грустно подумала Катя. Миша тоже обещал ей сюрприз. Мертвое его тело в спальне с простреленным лбом стало сюрпризом. Что же теперь ее ожидает? Миша убит, Вадима забрали, ему тоже не жить. ИВС – место мучительной смерти, не физической, физическая им ни к чему.

Минут через пятнадцать они свернули с основной дороги, проехали еще метров пятьдесят и остановились. Фары осветили двухэтажный особняк за высоким забором, очень похожий на вадимовскую дачу в Заречном, только больше.

Ренат помог Кате выбраться из машины, открыл ключом калитку, и они оказались в просторном заасфальтированном дворе. Дом был темным, только на втором этаже слабо светились окна, занавешенные шторами.

Ренат подвел ее к крыльцу и подхватил под руку.

– Осторожно, тут ступеньки обледенели. Некогда было почистить, – зачем-то стал оправдываться он.

Они вошли в дом. По лестнице, в кромешной темноте, поднялись на второй этаж. Здесь было посветлее. В коридоре горело несколько настенных светильников, стилизованных под средневековые канделябры. Пол, обитый светлым покрытием, и белые стены и двери тоже как бы добавляли света.

Ренат подвел девушку к одной из дверей, открыл ее и втолкнул внутрь. Сам не вошел, остался почему-то в коридоре.

Катя осмотрелась. Комната, в которой она оказалась, была просто огромной. Такой огромной, что она даже не сразу заметила человека, сидящего в дальнем углу в кресле.

Он сидел, низко опустив голову, и, казалось, дремал. Катя нерешительно опустилась на краешек стула возле двери, наблюдая за спящим.

Что-то знакомое, неуловимо знакомое было и в его осанке, и в том, как он сложил руки на коленях… Что-то знакомое, пугающе знакомое, было в том, как он…

Человек поднял голову и посмотрел на Катю. Словно завороженная этим взглядом, она встала и медленно начала приближаться к нему.

Человек улыбнулся. Никаких сомнений не осталось.

– Миша… – Катя вскрикнула и потеряла сознание.

Испугавшееся сознание спряталось в черную бездну обморока и не желало выбираться на поверхность. Оно цеплялось изо всех сил за эту покойную первозданную пустоту. Но там, откуда оно сбежало, с подобными желаниями не считались. Словно кролика за уши, выудили они удивленное сознание из этой благостной бездны.

Сначала вернулись звуки: резкие и неприятно громкие голоса то ли ссорились, то ли просто спорили. Потом стало холодно и запахло чем-то знакомым, но совершенно сейчас неуместным.

Катя открыла глаза. Белое растерянное лицо Михаила нависало над ней. Что-то холодное и неприятно шипящее стекало с онемевшего Катиного лба по волосам за шиворот, и пахло удивительно знакомо, но абсолютно не отгадываемо.

– Ну вот, ну вот. Я же говорил: никакая не эпилепсия, обычный обморок, только более глубокий и продолжительный. – Мишины побледневшие губы растянулись в улыбку, вымученную и такую же бледную.

– Да сталкивался я с подобными обмороками. – Ренат с бутылкой шампанского в руке вышел из-за изголовья дивана, на котором она лежала. – Очень похоже на начальную стадию. – Он приложился к бутылке, сделал из горлышка глоток, сморщился и выдохнул воздух. Наверное, из этой бутылки он и поливал ее шампанским, чтобы привести в чувство. Вот откуда эти шипящие капли и этот знакомый запах. Не нашлось под рукой воды, потому шампанским…