– …Ведь что такое загадки, дорогие дети и не менее дорогие взрослые? – он пристально вгляделся в зал.

Прямо рядом со сценой послышалась мощная отрыжка.

Гном, защищаясь от света софитов, приставил козырьком ладонь ко лбу.

Сидящий в третьем ряду возле прохода человек, широколицый и пузатый, откинулся на спинку кресла и с довольным видом улыбнулся актёру.

– Загадки… – улыбнулся в ответ Гном. – О, я расскажу вам, что такое загадки.

Поигрывая палкой, он спустился в зал и пошёл меж рядами, продолжая декламировать:

– Загадка – это тайна, запретное место, и проникнуть туда может только тот, у кого достаточно масла в котелке! Никто не пустит неподготовленного человека на территорию тайны…

Вертя палкой, он словно бы невзначай слегка уронил её на голову мужика третьем ряду.

– Ах, простите, – извинился Гном.

– Осторожнее, клоун, – буркнул тот и снова во всеуслышание рыгнул.

– Ещё раз простите, – повторил актёр.

– Прощаю.

Не успел он договорить это слово, как Гном от души приложил ему палкой по лбу. Человек со сдавленным рычанием попытался встать с кресла, но получил удар в солнечное сплетение и, задохнувшись, остался сидеть.

В разных концах зала, угрожающе гомоня, стали подниматься люди и двинулись в сторону сцены. Гном легкомысленно взмахнул палкой.

– Э, да вас тут как поганок после дождя, – сказал он и с силой ткнул ближайшего в плечо, отчего рука у того плетью повисла вдоль тела.

Оказалось, что нападавшие пришли сюда тоже вполне подготовленными. У некоторых в руках появились телескопические резиновые дубинки.

Зрители зашумели, послышался детский плач, истерические женские крики. Толпа с грохотом ринулась к выходу. Вскоре в зале остались только десяток нападавших, Гном и двое детей.

Альберт, стоя за занавесом, знаками показывал Мышу и Ветке, чтобы они уходили за сцену.

– Туда! Туда! – громко шептал он.

– А ты?

– Уходите, не переживайте за меня.

Однако дети медлили, наблюдая за схваткой.

К их удивлению, Гном орудовал палкой ловко и уверенно, что хоть снимай его в азиатских боевиках. Отбивал и наносил удары, так что треск стоял. Из толпы нападавших то и дело вываливались пострадавшие – кто со ссадиной, кто с ушибом, а кто, возможно, и с переломом. И всё-таки нападавших было слишком много. Мало-помалу они оттеснили Гнома к лестнице, потом выдавили на сцену. Когда он понял, что скоро его окружат и задавят массой, то схватил детей и подтолкнул их вглубь сцены, под ветви плакучих ив. Альберт, увидев, что те, наконец, отправились в нужном направлении, спрятался в складках занавеса и удивительным образом стал почти незаметен.

Нападавшие преследовали Гнома и детей, пока не упёрлись в стену.

– Тихо! – сказал Гном детям, прислушиваясь к тому, что происходит по ту сторону стены.

Голоса нападавших доносились глухо, будто из-под воды.

– Где они?… Что за дела?… Только что же здесь были… Я ж видел… Может, тут ход какой-то есть?… Ищите…

Пришлые обыскали всё вокруг, простучали стену в поисках потайной двери.

– Как там Альберт? – прошептала Ветка Мышу. – Он-то сюда уйти не может…

Мальчик лишь пожал плечами, продолжая прислушиваться к голосам.

– Гном, а где ты научился так ловко палкой орудовать? Я смотрела и восхищалась.

– Я был мастером спорта по фехтованию в прошлой жизни.

– В какой прошлой?… А, ну да… – она оборвала вопрос, вспомнив о выхваченном из костра письме.

– Кажется, ушли, – произнёс Гном, выждав, пока затихнут голоса чужих. – Я пойду разведаю и, если всё спокойно, вернусь за вами.

Гном двинулся вперёд. Дети, проигнорировав его приказ, отправились следом.

На сцене их встретил Альберт. Лоб его украшала приличная ссадина, скула заметно припухла, так что говорил он с трудом.

– Всё нормально, – заверил их режиссёр. – Они ушли. Я проверил, в здании никого не осталось.

– Что, досталось тебе? – со скрытой заботой в голосе спросил Гном.

– Чепуха. Так, приложили пару раз. Считай, легко отделался.

– Как-то подозрительно быстро они ретировались, – заметил Гном. – Я, честно говоря, вообще не понимаю, зачем они явились.

– Я, кажется, понимаю, – сказал Альберт. – Им не нужен был весь театр, они хотели попасть на сцену. Помните, – повернулся он к детям, – того назойливого человека, который хотел участвовать в наших спектаклях? По телефону мне названивал. Я вам тогда ещё дал его послушать по громкой связи…

– Да, в чёрном пальто и шляпе с серебряным ободком, – подтвердила Ветка.

– С эспаньолкой, – добавил Мыш.

– Откуда вы знаете, как он выглядит?

– Мы в окно смотрели, когда ты с ним возле входа в театр разговаривал.

– Понятно, – кивнул Альберт. – Так вот, он был там, среди нападавших. Только держался в тени и в свару не лез. Я за ними подглядывал, завернувшись в занавес. Они возле стены походили, убедились, что в ней ни ходов, ни дверей нет, а потом этот, с эспаньолкой, скомандовал им отбой, и они ушли. Как будто выяснили всё, что хотели.

– А если не всё? Если вернутся? – спросила Ветка.

– Попробуем не допустить такого развития событий.

Альберт отошёл к небольшому столику за кулисами, выдвинул ящичек, достал свой мобильник. Включил, пролистал список последних звонков, благо, тот не был длинным. Поставил на громкую связь и нажал кнопку вызова.

– Алло, это Альберт Аркадьевич Тыжных.

– Здравствуйте, – произнёс знакомый голос.

– Виделись уже. Я собираюсь писать на вас и ваших отморозков заявление в полицию.

– В чём обвиняете?

– В нападении на театр. Я видел вас сегодня и узнал.

– Не думаю, что в этом есть смысл.

– В чём? В том, чтобы упечь вас в тюрьму? Отчего же? Мне очень нравится такая перспектива.

– Не стоит даже пытаться. Во-первых, даже если вы и сможете что-то доказать, а это будет непросто, уверяю вас, нам грозит максимум штраф. А во-вторых, я обещаю, что ни я, ни кто-либо из тех, что были со мной, у вас больше не появятся.

– Клянётесь? – несколько удивлённо спросил Альберт.

– Клянусь, клянусь, – в голосе говорящего послышалась усмешка.

– Иначе смотрите! Я этого так не оставлю… – прорычал в трубку режиссёр.

– Теперь вами займутся совсем другие… – оборвал его человек с эспаньолкой.

Из трубки послышались короткие гудки.

– Ну что, победа? А? – мрачно спросил Альберт, убирая трубку.