страсть твоя и где любовь сейчас,

И где награда, кою обещая,

Мне пред своим уходом ты клялась?

Вся Диомеду благодать такая!

А я, любивший крепче, предан днесь,

Покинут и в слезах истерзан весь.

13

И кто поверит женской клятве снова,

Когда такой пример ты подала

Обмана вероломного и злого?

Во мне и мысли не было, как зла

И как черства ты, что из-за другого

Меня из сердца разом прогнала,

Ведь больше, чем себя, любил тебя я

И был обманут, тщетно ожидая.

14

Я думаю, Калхас твой не бедняк,

Так почему любовнику дарила

(Я Диомеда называю так)

Ты то как раз, что мною в муках было

Подарено тебе, чтоб не иссяк

Ко мне твой пыл и чтоб не позабыла?

Виной тому презрение ко мне,

Мне разум свой открыла ты вполне.

15

Из сердца изгнала меня ты, верно,

Я ж против воли всё еще держу

В своей груди мучительно безмерно

Тебя, мою былую госпожу.

Увы, я был рожден для доли скверной!

Убийственная мысль, не нахожу

Надежды я на радости в грядущем

И оттого в отчаянье гнетущем.

16

В душе своей мой образ истребя,

Ты обменяла так несправедливо

Меня на Диомеда, что, любя,

Замест меня там водворила лживо.

Клянусь Венерой, скоро я тебя

Раскаяться заставлю, меч мой живо

Его найдет, и да свершится так:

Иль будет мной повержен в схватке враг,

17

Или меня убьет, тогда – его ты.

Но верю в божью справедливость я,

Не безразличны ей мои заботы,

А также сущность низкая твоя.

О высший Зевс, ты воздаешь щедроты

Всем тем, в ком доблесть, благодать сия,

Которой над живущими царишь ты,

Иль праведные очи отвратишь ты?

18

Горящие перуны не возьмешь?

Иль на пороки смертных ты, наверно,

Не смотришь больше и прощаешь ложь?

О, чистый свет, простор небес безмерный,

Земным умам ты радость подаешь,

Так покарай же ту, в чьем сердце скверна

Предательства и низкое лганье,

Не удостой прощения ее!

19

Пандар мой, ты, упорствуя напрасно,

За веру в сны бранил меня сверх мер,

Теперь опроверженье видишь ясно,

Ведь Крисеиды пред тобой пример.

Жалеют боги смертных, что несчастны,

Являя им на всяческий манер

Сокрытое, что, если станет въяве,

Нередко может привести и к славе.

20

И сны – один из способов для нас

Познанья истины; в том без сомненья

Я в жизни убеждался много раз.

Умри тогда, в тот злополучный день я,

Рассчитывать не мог бы, как сейчас,

На будущую радость, утешенье.

Ты дал совет себя для битв беречь,

Паду, но пусть врага сразит мой меч.

21

Послали бы мне боги Диомеда,

Как только в первый раз я выйду в бой!

Того я жажду, хоть и тяжки беды,

Чтоб он изведал на себе, как мой

Разит и рубит меч, неся победы

На поле брани. Если той порой

Погибну я, мне всё равно, однако,

Лишь мучился б и он в долинах мрака».

22

Пандар с прискорбьем выслушал его,

Не знал, что молвить: правда очевидна.

Хотя не мог он друга своего

В беде оставить, всё ж ему обидно,

При нем он тяготился оттого,

Что было так за Крисеиду стыдно.

Не знал, остаться, удалиться ль прочь,

И то и то равно ему невмочь.

23

Но с силами собрался для ответа:

«Троил, – он с плачем, – что тебе сказать?

И я ее виню, мне тяжко это,

Ничуть сестру не силюсь оправдать

И даже не желаю быть я где-то,

Там, где привычно ей теперь бывать.

Я для твоей любви нес верно службу,

Предпочитая чести нашу дружбу.

24

Коль угождал, в награду это мне.

Я ничего не властен в настоящем,

Как ты, от гнева сам горю в огне.

Владей сейчас я средством подходящим,

Загладил бы вину свою вполне,

Теперь к богам, судьбу людей вершащим,

Взываю, их моля предусмотреть

Ей кару, дабы не грешила впредь».

Троил разыскивает Диомеда в битве, обвиняет в подлости; наконец Троила убивает Ахилл.

25

И боль росла, и скорбь не проходила,

А у судьбы свой путь, и он таков:

Та Диомеда горячо любила,

Троил рыдал, с души не сняв оков.

Одолевала грусть-тоска Троила,

А Диомед благодарил богов.

Троил был каждый день на бранном поле

И Диомеда там искал всех боле.

26

И сталкиваясь в битве много раз,

Обменивались руганью с запоем,

Как и ударами жесточе фраз;

Мечом разили, упиваясь боем,

И продавали дорого сейчас

Любовь свою, столь ценную обоим.

Но не угодно было злой судьбе,

Чтоб кто-либо над кем взял верх в борьбе.

27

Великий вред от сей Троила злобы

Для греков был, когда он в битву шел,

И мало кто так с ним сражался, чтобы

С седла не падал мертвецом на дол,

Как будто ждал принять удар особый.

Так он разил и был настолько зол,

Им больше тысячи убито было,

Но жалко пал он от руки Ахилла.

28

Таков конец любви злосчастной той

Троила к Крисеиде, к этой мете

Пришла юдоль несчастного, какой

Нет горестней, пожалуй, в целом свете;

Таков конец той доблести благой,