Карафу вызвал глас,

    Изольду ди Джаквинто, Изабеллу,

Лючию Поррья, с ними же тотчас

    Мелию, де Бранкацци Катерину;

    Берита и Миньяна, звали вас,

А также Катерину, но Пипину;

    Собилию Капече, также Фьоре

    Курьял сейчас я вспомнить не премину,

Верделлу ди Берардо, Бьянчифьоре

    Де Каффеттини, Чекколу Мадзоне

    И Алессандру славную в том хоре.

И Катерину Якопо Рончоне,

    И Катерину Караденте, и

    Ещё Креспану призывали ноне;

Болино, Феллапане, также ди

    Серпандо (Катерина каждой имя) —

    Все шли они с отвагою в груди.

Джованнолу де Копполи, засим и

    Призвали Луччиолу, там была

    И Фьоре Кановара вместе с ними.

Ваннелла Гамбателли рядом шла

    Как понял я по голосу, которым

    Её Диана в спутницы звала.

Однако дама, чтимая Амором

    За добродетель, что презрела грех

    И возвышалася над всем собором,

Была последней призвана из всех;

    Во благо им, как опекунша стайки,

    Шла впереди, водительница тех.

Призыв умолк, и на правах хозяйки

    Диана собрала их (имя той

    Последней госпожи предав утайке;

Молчу и я, мне б чтить её хвалой

    Превыше той, что я пропеть способен).

    Так шли они, а следом я – тропой.

О всём дальнейшем будет сказ подробен.

Пер. А. Триандафилиди

Песнь II

В долине, что не слишком широка,

    Лежащей между четырьмя холмами,

    Пестрящими подобьем цветника,

Бежал источник чистый меж цветами,

    Он был прозрачен, светел и красив

    И разливался широко водами,

Сей берег щедро влагой оросив

    И омывая травы луговые,

    Затем невдалеке впадал в залив;

А на холмах дубравы столь густые,

    Что сквозь завесу древних крон едва

    Луч солнца проникал в места глухие;

Облюбовали птицы дерева

    И пели на ветвях в приюте этом,

    Где с тихим ветром шепчется листва,

Так от зефира после зноя летом

    Прохлада разливается кругом

    И веет в воздухе, ещё прогретом;

Водились волки, лани в месте том,

    Медведи, львы и множество созданий,

    Помельче, покрупней, каких найдём, —

Сюда вести и вздумалось Диане,

    Что греет души, коим чужд порок,

    Красавиц для охотничьих ристаний.

Затем велела им войти в поток,

    Омыться влагой чистою, журчливой,

    Чтоб освежился красоты цветок.

На берег выйдя, пурпурный, красивый

    В угоду ей надели все наряд,

    Украсились цветами и оливой.

В четыре группы разделив отряд,

    Неназванной богиня повелела:

    «На южный холм с тобой да поспешат;

На западный отправься, Изабелла,

    На северный ты, Фьоре; пусть из вас

    Никоя не останется без дела».

Дала им сети ловчие тотчас,

    Псов, ястребов, и луки, и колчаны,

    И копья, что для вепря в самый раз».

Всех остальных взяла с собой Диана

    (То Чекка Боццута и Катерина,

    Носящая фамилью Феллапана,

А с ними Бьянчифьоре Каффеттина,

    Катрина Караденте, ла Креспан,

    И ди Серпандо, и ещё Пипина;

Приказ и Мелии Марьелле дан),

    Вот их-то повела она на гору,

    Что в направлении восточных стран.

Те начали охоту в эту пору

    На сей горе, другие же под ней,

    Ловушки расставляя по простору,

Чтоб ни один из тамошних зверей

    Не пробежал, не будучи подстрелен

    Иль пойман сразу в западню сетей.

Затем вступили в чащу, и нацелен

    Окрест повсюду был их зоркий глаз,

    Выслеживая зверя средь расселин.

Что было дальше – в следующий раз.

Пер. А. Триандафилиди

Песнь III

Держала лук Диана в левой длани,

    Он узловат, большой величины,

    С таким не побежишь проворней лани.

Вот с Чеккой Боццутой на крутизны

    Взошла богиня славная, у Чекки

    Со стрелами колчан из-за спины.

Там притаились, где кустарник некий,

    И вскоре видят горного козла,

    Что гнал выжлец в его проворном беге;

Был согнут лук, и меткая стрела

    Цель на бегу тотчас же поразила,

    Добыча, пав, подняться не могла.

На Чекку взор Диана обратила,

    Сказав: «Как только спустимся, бери

    Свою добычу». Та не возразила.

Пипине, в ком азарт горел внутри,

    Что с ла Креспаной, молвила: «Налево

    Сверни туда, не заблудись, смотри, —

Ей кажет путь божественная дева, —

    Я знак подам: спусти борзого пса,

    Когда услышишь легкий шелест древа».

Так разошлись, бродили с полчаса

    И каждый куст оглядывали зорко,

    А рядом псы, лесных зверей гроза.

Но не дошли до ближнего пригорка,

    Как зайцев двух они вспугнули вдруг —

    Там рядом заячья скрывалась норка.

Хоть убавляй проворства у подруг,

    Одна другой: «Ату, ату, скорее!

    Не в помощь зайцам скорость и испуг,

Им смерть!» Тогда в охотничьей затее

    Спустила каждая своих собак,

    Те за добычей, и вернулись с нею.

За ними вслед сквозь рощи полумрак

    Ступала Караденте Катерина,

    И псом её был поднят дикий хряк;

За древом притаившись, пикой длинной

    Готовила исподтишка удар,

    Дабы сразить лесного исполина.

Зверь, пеной брызжа, и свиреп, и яр,

    Бежал, его собаки грызли дóбро,

    В нём ненависть пылала словно жар.

Пошла на вепря с пикою недоброй

    И поразила с силою такой,

    Что остриё насквозь прошло чрез рёбра.

А Каффеттина Бьянка под горой

    Сеть расставляла, также с ней Кателла;

    Внезапно из прогалины лесной

Рогатых, резвых тройка полетела,

    Собаки – за оленями, быстры,

    Де Мелия включилась в лов, Марелла.

И, взяв добычу, радостны, бодры,

    Вернулись к ди Серпандо Катерине,

    С утра кружившей около горы

С измученными псами, ей доныне

    Не привелось ни зверя взять, но вот

    В лежащей меж двух гор большой долине

Узрела волка; крепкий лук берёт,

    И, тетиву натягивая, сходу

    Бегущего в предплечье насмерть бьёт;

С добычей вышли к горному проходу.

Пер. А. Триандафилиди

Песнь IV