Естественно, я видел лишь косметический фасад. Как Малина и ее ковен, немецкие ведьмы прятали свой истинный возраст при помощи колдовства. Но, в отличие от Малины и ее ковена, у меня не было ни малейших сомнений в их зловредных намерениях; в едва заметных морщинах вокруг глаз пряталась жестокость, тонкие губы улыбались лишь при виде боли других людей. Die Töchter des dritten Hauses пытались убить меня во время Второй мировой войны, теперь же охотились не только за мной, но и за Грануаль.

Я услышал приближающийся вой полицейских сирен, и мне стало интересно, кто их вызвал – Грануаль или кто-то другой? Пока мы наблюдали друг за другом, выискивая слабое место для нанесения удара, уязвимое место образовалось у меня за спиной.

– Аттикус? Неужели я смотрю на тебя или сюда заявился голый бродяга? – крикнула вдова с крыльца.

Они могли убить ее одним словом, тем самым коротким немецким проклятием, которое трижды применяли против меня. И я ничего не мог сделать, чтобы им помешать. Через секунду они это поймут и придумают способ причинить мне вред. Значит, я должен их отвлечь.

Клок светлых волос лежал на асфальте, куда он упал из лап филина, чуть правее от меня. Я метнулся к нему, схватил и засунул в рот, словно кляп. Затем использовал остатки магии, чтобы принять форму пса, и помчался по Рузвельт, обратно к своему дому.

Ведьмы испуганно закричали и бросились за мной вдогонку, забыв о вдове – если они вообще обратили на нее внимание. Они понимали, что, если я доберусь до дома, амулеты полностью меня защитят, а они не могли такого допустить.

Я тяжело упал и покатился по асфальту, когда мой амулет дважды подряд меня толкнул, но мне удалось быстро вскочить и свернуть в сторону домов на западной стороне, где я мог бежать по лужайкам и впитывать энергию земли. Я старался не проглотить и не потерять волосы ведьмы, зажатые между зубами.

Хотя я быстро от них отрывался, у меня оставался немалый запас скорости. Я хотел, чтобы они продолжали меня преследовать и забыли про вдову. И еще я начал тревожиться, что у них в запасе могли быть и другие способы нападения, кроме проклятия, которое они столько раз обрушивали на меня. Некоторые ведьмы становятся очень опасными, если у них появляется время для ритуала, но их возможности сильно ограничены, кода дело доходит до схватки лицом к лицу; другие великолепны во время поединков, но им не хватает дисциплины и умения наносить магические удары, чтобы создать нечто сложное, когда их усаживают в круг и дают указания, что следует делать.

Многие европейские ведьмы относятся к первой категории: дайте им время и соответствующие ингредиенты, и они выпустят в мир нечто жуткое. Однако они редко оказываются готовы к личному обмену ударами или к преследованию друида, меняющего облик. Я как раз размышлял о том, что совсем мало знаю о возможностях ковена Малины и что Лакша – единственная знакомая мне ведьма, которая опасна как в схватках лицом к лицу, так и при наличии твоей капли крови, когда гнавшиеся за мной немецкие ведьмы попробовали нечто новое. Они попытались сорвать с меня амулет при помощи заклинания, сообразив, что именно он защищает меня от их смертельных проклятий.

Я почувствовал себя как молодой бычок, которого пытаются повалить на землю. Ожерелье душило и тянуло меня в ответ на заклинание ведьм.

Конечно, оно никуда не делось. Мой амулет связан со мной заклинанием – только я мог его снять собственными руками, – но сейчас у меня имелись только лапы. Однако ведьмы ободрились. Они не могли причинить мне никакого вреда, но им удавалось тем или иным способом сбивать меня с ног – и расстояние между нами стало сокращаться. Взяв некоторое количество энергии земли на лужайке, на которой я поскользнулся, я приготовился к новой атаке, подобрал под себя ноги и бросился вперед, увеличивая разрыв. Мне было тяжело дышать, но я боялся разжать челюсти и потерять волосы ведьмы – ведь именно по этой причине они продолжали меня преследовать.

Они проклинали свои модные пристрастия на немецком. Одна сказала, что сапожки совершенно не приспособлены для бега, а им сегодня утром приходится все время бегать. Другая заявила, что им бы вовсе не пришлось бегать, если бы люди умирали так, как им следовало.

К тому времени, когда мы добежали до моего дома, они очень сильно притомились, но я сумел полностью восполнить свою энергию. Сирены поблизости смолкли, но они доносились со стороны Юниверсити-Драйв, расположенной в нескольких кварталах к востоку.

Как я и предполагал, Грануаль заперла входную дверь. Я уже собрался вернуться в человеческую форму и постучать, но вовремя вспомнил, что Оберон сообщил мне о возвращении мистера Семерджана. Я обернулся через плечо и – так и есть – он подглядывал сквозь щель в жалюзи. Если я превращусь в себя прямо сейчас, он подаст жалобу на непристойное поведение – и уж не знаю, что еще сумеет придумать. Вместо этого я поскреб дверь лапами и позвал Оберона, пока ведьмы пыхтели, задыхались, ругались и грозили меня прикончить за то, что я выдрал у одной из них клок волос и погубил прически.

Оберон поглядывал на ведьм, стоя на краю лужайки, и рычал, а я услышал, как Грануаль подходит к двери.

«Может, мне подбежать к ним и куснуть за гигантские сиськи?»

«Нет, у нас есть свидетель. Ты должен вести себя прилично».

«А если они будут вести себя плохо?»

«Если они ступят на лужайку, сработают защитные заклинания, и я думаю, они об этом знают».

Грануаль открыла дверь, я метнулся в кухню, и она заперла дверь.

– Аттикус? Что происходит? – Она выглянула в окно. – Откуда взялись эти звезды порно?

Я сбросил форму пса, с трудом сдержал тошноту и выплюнул волосы ведьмы на кухонный стол. Тут же лежал третий амулет, который принесла мне Морриган, и я сразу его взял.

– Звезды порно – это ведьмы, именно они пытались нас убить. Оставайся в доме, пока я не вернусь.

– Ты снова уходишь? Телефон звонил не переставая, но я не поднимала трубку.

– Вдова в опасности, и я должен ее защитить. Не бери трубку и не выходи из дома, – сказал я, направляясь к задней двери.

– Хорошо, но с тобой все в порядке? Твоя кожа стала похожа на гамбургер, – сказала она, указывая на мою ободранную спину.

– Я исцелюсь. – И тут же, словно в подтверждение истинности слов Грануаль, зазвонил телефон. – Я скоро вернусь.

– Хорошо, сенсей, – сказала она. – Отличная задница, – добавила она, когда я закрывал за собой дверь.

Этими словами я решил насладиться позднее. Бросив амулет в траву, я вобрал в себя энергию и снова превратился в филина. Я уже столетия так часто не менял форму, и это стало причинять боль. Я сжал амулет когтями и взмыл в воздух, стараясь лететь так, чтобы крыши домов не позволили ведьмам меня заметить. Я рассчитывал, что они окажутся достаточно глупыми, чтобы испытать защиту моего дома, или просто потратят некоторое время, посылая проклятия в его сторону.

Однако моим надеждам не суждено было сбыться. Я сотворил заклинание маскировки, уже находясь в воздухе, и когда пролетал над своим домом, направляясь к вдове, увидел, что ведьмы уже с пыхтением возвращаются в сторону Рузвельт, жутко разочарованные и ищущие, на ком бы выместить свой гнев.