– Хорошо, – напечатал он. – Я могу распоряжаться полученной инфой по своему усмотрению?

– Не сейчас, – отозвался информатор. – Я напишу, когда будет можно.

Карпуша потер взмокшую лысину, забарабанил по клавиатуре:

– Я могу дать анонс для своих покло… – Он стер слово «поклонники» и написал «подписчики». Не время для тщеславия!

– Да. Ты можешь написать, что обладаешь уникальной информацией, но выкладывать фото и видео ты не должен.

– Почему? – тут же спросил Карпуша.

– Потому что будет еще информация.

Прекрасно! Чудесно! Охрененно! У него будет еще информация! Но кое-что хотелось бы узнать прямо сейчас.

– Девушка с фото жива? – спросил он и затаил дыхание.

– В каком-то смысле, – уклончиво ответил информатор.

– А остальные? С ними все в норме?

– Это зависит от того, что считать нормой.

– Я видел похожие раны! – Карпуша вдруг испугался собственной догадки. Испугался и возрадовался одновременно. Все-таки, он чертов гений! Он умеет задавать правильные вопросы! И делать правильные выводы! – Это дело как-то связано с аварией на старой дороге?

Ждать ответ пришлось так долго, что Карпуша подумал, что чем-то разозлил или обидел своего собеседника, но пришедшее сообщение вернуло ему душевное равновесие.

– Я в тебе не ошибся.

– Это означает «да»? – тут же спросил он.

– Жди! – появилось на экране одно единственное слово.

Как же Карпуше хотелось выложить все эти фотки в своем блоге! Сначала фотки, а потом, когда подписчики ошалеют от нетерпения, и видео со своими комментариями! Но какие у него могут быть комментарии? Что вообще он знает о случившемся? Что вообще он знает об этой странной болезни, превратившей красотку в чудовище?!

Как обычно, на помощь Карпуше пришел Интернет! Карпуша умел добывать информацию так же хорошо, как и транслировать ее в массы. Он начал искать!

Раны, загадочные болезни, аномальное строение челюсти, странные укусы, бешенство…

Он начал именно с бешенства, прочел несколько научно-популярных и несколько заумно-медицинских статей на эту тему. Полученных знаний хватило, чтобы понять – бешенство тут совершенно ни при чем! Искать причину случившемуся нужно совершенно в другой плоскости. И плоскость эта была мистического плана. Поиски плавно и как-то незаметно увели Карпушу от рационального к иррациональному.

Первым делом он прочел все, что сумел найти, по ликантропии. Историческое, псевдонаучное, медицинское! Он увеличил и приблизил лицо девушки, чтобы получше разглядеть челюсть.

Могла ли обычная городская девчонка превратиться в оборотня? Ну, чисто гипотетически. Гипотетически, могла! И полученное от информатора видео было наилучшим тому подтверждением. С челюстью явно было что-то не то. Карпуша всматривался в увеличенный снимок до рези в глазах: изучал рану на тонкой девичьей шее, изучал строение челюсти и форму зубов. Нет, не зубов – клыков!

И вот тогда, в мутный предрассветный час, Карпушу настигло озарение! Он вспомнил прабабкины рассказы, он вспомнил историю, которая в детстве казалась всего лишь страшной сказкой, а сейчас прямо у него на глазах начала обрастать плотью, щериться окровавленными клыками. Не волчьими клыками, как ему думалось, а вурдалачьими!

Подобное уже случалось в Гремучей лощине много лет назад. Оно было настолько страшным и настолько невероятным, что местные жители предпочли о нем забыть. А тех, кто не забыл, таких, как Карпушина прабабка, называли чокнутыми. А прабабка рассказывала странное. Про то, как летом сорок третьего из местной деревеньки исчезали жители. Исчезали, чтобы ночью вернуться неживыми, чтобы вернуться нежитью и сожрать тех, кого когда-то любили. К прабабке, тогда еще молодой девчонке, тоже приходил не-живой. Скребся в окошко черным когтями, просил, чтобы впустила. Кто это был? Карпуша забыл. То ли друг, то ли кто-то из родственников. Кто-то, настолько близкий, что она едва его не впустила. На этом месте прабабка надолго замолкала, жевала сухие губы, терла слезящиеся глаза заскорузлыми старушечьими пальцами, и маленькому Карпуше приходилось ее торопить, спрашивать, что же было дальше!

А дальше было страшное. Дальше на сцену выходил старик с охотничьим ружьем. Наверное, он тоже был каким-то Карпушиным родственником, потому что прабабка называла его дедом и смешно, по-детски хихикала. Старик шептал молитву. Молитву прабабка знала наизусть, несмотря на то что была древней и почти выжившей из ума. Этой молитве она научила и «невинного ангелочка Карпушеньку», кажется, он помнил ее до сих пор. Это была молитва мученику Киприану, оберегающая от нечистой силы. Старик читал молитву, когда заряжал ружье, когда гостеприимно распахивал дверь и когда стрелял в голову тому, кто пришел в ночи. На этом месте прабабка переставала хихикать и начинала плакать, а, наплакавшись, продолжала свой страшный рассказ про черную кровь, черные глаза, черные когти, черную дырку в голове. В этом черном белым и ярким оставались лишь зубы, которые прабабка почему-то называла смешным словом «зарезы». Вот теперь Карпуша начинал понимать, почему. Он смотрел на фотографию и понимал, что такими страшными зубами только резать. Резать и кромсать слабую человеческую плоть, чтобы потом пить сладкую человеческую кровь…

Те вурдалаки, о которых рассказывала полусумасшедшая бабка, не были похожи на киношных вампиров. Может быть, потому ей никто не верил? Но они были похожи вот на это… Карпуша то придвигал к себе экран с фото, то в ужасе отодвигал.

На рассвете он принял решение. Он раскрутит это дело! Найдет объяснение необъяснимому. Или, на худой конец, станет популяризатором этого необъяснимого! Люди во все времена любили страшные истории! И он расскажет всем эти страшные истории!!!

Глава 27

План у Астры был незамысловатый – сидеть и ждать! А чтобы ждать было не так тягостно, Мирону и Харону было предложено «прибраться» на территории, пока девочки будут приходить в себя от пережитого стресса за бокалом вина из Хароновых нескончаемых запасов.

Прибираться Мирону не особо хотелось, но еще меньше ему хотелось спорить с Астрой и Милочкой, которые как-то подозрительно быстро спелись и объединились. А Харону было все равно, чем заниматься. В том смысле, что он был готов исполнить любой каприз хоть Астры, хоть своей невероятной Милочки. Никогда раньше Мирон не видел друга таким счастливым. То есть, сказать по правде, он вообще никогда не видел его счастливым, а вот теперь довелось! Милочка тоже выглядела счастливой и даже какой-то умиротворенной. То ли из-за выпитого, то ли еще по какой причине. А Мирон маялся. Ему было велено прибираться на территории и ждать, а неугомонная его натура жаждала действий. Ну и еще кое-чего жаждала, хоть и опасалась.

Тихое урчание мотора они с Хароном услышали первыми, потому что были ближе всего к запертым воротам. Харон глянул на экран своего мобильника. Мирон тоже глянул. Перед запертыми воротами остановился вызывающе красный и вызывающе дорогой кабриолет. Водитель посмотрел в сторону камеры видеонаблюдения, помахал рукой. Но Мирон смотрел не на водителя, а на сидящую на пассажирском сидении девчонку. Это была Лера! Он узнал бы ее при любых обстоятельствах, при любом освещении. Лера в камеру не смотрела, сидела как-то уж больно смирненько. И это напрягало.

– Приехали гости дорогие, – прошептал Мирон, стараясь, чтобы радость и волнение в его голосе были не слишком заметны.

– Открывайте ворота, мальчики! Это свои!

Когда и откуда появилась Астра, они с Хароном не заметили. Она просто материализовалась прямо позади них, положила одну руку на плечо Харону, а вторую – Мирону. Ничего опасного в этом вполне даже материнском жесте не было, но Мирону вдруг подумалось, что, вздумай Астра на них напасть, не помог бы ни осиновый кол, ни Харонова антикварная шпага.

Харон нажал что-то в телефоне, и ворота бесшумно открылись, а потом так же бесшумно закрылись за въехавшим на участок кабриолетом.

– Грегори! Mon cher! – Астра приветственно замахала рукой, шагнула навстречу выбравшемуся из машины мужику.

Мужик выглядел стильно и мужественно. В хорошем понимании обоих этих слов. Он был не молод и не стар, он был в расцвете сил. Лицо его казалось Мирону смутно знакомым. Или не смутно?

– Это мой старый друг, – сказала Астра, подходя к Грегори и целуя его в щеку. – Грегори Сандпайпер. – Она посмотрела на Мирона, как-то выжидающе посмотрела.

Грегори Сандпайпер, загадочный благодетель! Вот он какой!

Грегори тоже смотрел на Мирона. Взгляд его был внимательный, задумчивый и какой-то оценивающий, что ли.

– Здравствуй, Мирон, – сказал он приятным, чуть с хрипотцой баритоном. – Я рад тебя видеть.

Как ни странно, Мирон тоже был рад, хоть и не понимал причину этой совершенно необоснованной радости.

– Сандпайпер? – вмешался в их разговор Харон.

– Мой друг чужд условностям