бумагами. Длинный диван перед камином у дальней стены. Ковер с причудливым рисунком закрывает камень пола. Тяжелые светлые портьеры сейчас откинуты, из высокого окна льется хмурый зимний свет.

Как часто Ксантар заходил в кабинет отца по его зову. И вот он пришел сюда по собственной воле, впервые за прошедшие со смерти князя месяцы. Он очень боялся, что станет хозяином этого места, стоит только зайти. Но это лишь мнительность и страх. Медленно и неохотно княжич подошел к столу. Осмотрелся. Здесь все лежало так, будто отец вот-вот вернется, возьмет из лотка очередной документ и займется делами. Нет, уже не вернется, да и документов тут уже нет, они перекочевали в другую комнату, отведенную под временный кабинет дяди. Другая часть документов, более важная, лежала в новом кабинете матушки – она тоже не хотела лишний раз терзать рану от потери любимого. Ксантар отошел от кресла отца и тяжело опустился в меньшее, закрыл лицо руками. Кажется, только теперь – ни когда он сбегал из замка, ни когда напивался в тавернах, чтобы не думать, – именно сейчас пришло полное осознание, что отца больше нет, он никогда больше не увидит его, не услышит ни слов похвалы, ни укора, не почувствует тяжелую горячую руку на плече. Его. Больше. Нет. И брата нет. Пока нет. Когда же он вернется? Обещал же!

Ксантар поднялся и подошел к окну. Пальцы напряженно вцепились в подоконник. Синий взгляд впился в дорогу через Бескрайний лес в надежде, что вот сейчас на ней появится Ксайрон, его точная копия. Впрочем, уже не такая уж и точная – наверняка прическа другая, да и шрама нет… Ксан коснулся старой отметины под левым глазом. Ей он обязан Тассару, теперь уже князю Тассару. Глупая получилась драка, как и все прежние еще с университета. Но ту историю сейчас вспоминать не хотелось. Боль от потери отца смешивалась с надеждой на возвращение брата, вот и прыгали сумбурно мысли от одного воспоминания к другому. Потому и стоял он у окна и смотрел на дорогу, как почти каждый день смотрел со стены замка.

Но что же ему делать? Просто ждать? Когда матушка сообщила о смерти отца, Ксан уехал из замка, сбежал, чтобы его тут же не усадили на еще не остывший трон. Не из страха, просто тянул время. Он понимал мать: без отца она жить не хотела и не могла, но ее держал долг, она собиралась его выполнить, чтобы уйти свободной. А еще маленькие дочери. И если пятнадцатилетняя Тириана сохранит память о матери, то у маленькой Мералии не останется ничего, разве что смутный образ.В то же время матушка по-прежнему надеялась на возвращение Ксая, а Ксан подогревал в ней надежду.

Пять месяцев назад профессор Рувин с дочерью отправились на поиски Ксая. Когда он узнал об этом, едва не ушел из замка. Опять. Чтобы догнать и присоединиться к поискам. Если бы не обязанности княжича... Но навязанный долг велел остаться и отбиваться от всяких наивных идиотов, что надеялись занять место князя, почему-то считая его самого достаточно слабым. Уже шестеро вызывали его на поединок – один на чистом упрямстве ушел сам, другого вынесли на носилках, про остальных и вспоминать не хотелось. Что-то не так с этими кандидатами, переключилась мысль в очередной раз. Прав Вестан – его словно прощупывают, а сегодня еще один бой. Нужно быть осторожнее.

Краем сознания Ксантар отметил чей-то взгляд на спине. А он и не заметил, как кто-то вошел. Нападения он не опасался. Не здесь и не сейчас. Покушение требует тщательного планирования места и времени. Он же забрел сюда спонтанно.

Непрошенный гость приближался. Ксан незаметно сжал рукоять кинжала. На всякий случай.

– Ага, вот ты где, – к спине прижалась тонкая девичья фигурка, нежные руки обвили плечи.

Княжич выдохнул и расслабился, но не повернулся и не обнял.

– Аэрона, ты что тут делаешь? – вопрос он задал мягко, но с легким укором.

– Как что, соскучилась по тебе, – мягкие губы коснулись шеи.

Раздражает… Ксантар скрипнул зубами. Он испытывал странные чувства по отношению к этой девушке. С ней было хорошо… в постели. Несколько раз она оказалась полезна во внутренних делах княжества, да и бойцом показала себя хорошим во время охоты на выходцев из разломов, пусть и никаким охотником. Но вот если липла, как сейчас, вызывала лишь неприятие.

– А ты решил примерить кабинет, наконец? – добавила Аэрона нежным бархатным голосом.

– Нет, просто попрощаться с отцом. Один, – намекнул Ксан, так и не отреагировав на нежности.

– Попрощаться и стать князем? – с пониманием уточнила она.

– Нет. Просто попрощаться, Аэрона, – княжич повернулся к любовнице лицом. – Я уже устал повторять, что не мне садиться на трон.

– Но кому еще? Твой брат не вернется, ты сам говорил, что не чувствуешь его. Откуда тогда такая уверенность? – в который раз недоумевала она.

И вызывала еще большую волну раздражения, а с ним и ощущение бега по кругу, бесцельного и беспощадного. Эту тему под тем или иным предлогом с разными аргументами Рона заводила далеко не первый раз. И с чего такая настойчивость? Тем более она знала, что княгиней Фаронар не станет, не с ее возможностями.

– Он обещал, Аэрона, я верю ему – предсказатели не ошибаются, – тем не менее терпеливо ответил Ксантар.

– Но ведь предсказания иногда делают именно для того, чтобы они не сбылись, – мягко заметила она, так разговаривают с больными или детьми. – Не ходи на речку иначе утонешь, например.

– Не тот случай, – упрямо качнул головой княжич. – Гораздо чаще предсказания делают именно для того, чтобы они сбылись – если хочешь, чтобы так было, сделай так-то. И Ксайрон сказал, что вернется. Без всяких «если».

– Но ты же не чувствуешь его, его астральный шкаф исчез, даже княгиня признала его мертвым…

Ксан молчал. Аэрона говорила правду: в том месте души, где когда-то жило тепло Ксая, уже многие годы царила пустота. Ее не могли заполнить ни женщины, ни работа, ни алкоголь. Про астральный шкаф тоже верно, но вот матушка… О ней княжич говорить не хотел никому, даже Аэроне, которой и доверял не особенно сильно, слишком уж все гладко с ней шло с самого момента знакомства, как по писанному. Матушка не смирилась. Она ждала сына с неугасимой надеждой, как и в первые дни после его исчезновения,