небо Гиблого леса. Они были в сознании и наверняка догадывались о моих намерениях, но почему-то не пытались сопротивляться.

— Так нельзя, челоувечек! Маленький поувелитель оучень оубижен на тебя! — вместо того, чтобы помочь, Дру-уг продолжал читать мне нотации.

Из-под песка осторожно вылезла клешня Усача. Она покачивалась, словно тоненькое дерево на сильном ветру. Похоже, краба зацепило не меньше остальных…

Я остановился в паре метров от «Большого». Его нужно ликвидировать первым. Если коротышка-арбалетчик возьмётся за своё оружие, то нам всем придётся очень несладко.

«Большой» отвлёкся от созерцания неба и посмотрел на меня. Черты его лица неуловимо изменились.

— Смелей… — прошептал он.

Во взгляде «Большого» не было ни страха, ни ненависти, ни тусклой пустоты.

Только всепоглощающая благодарность.

Глава 17

Помедлив мгновение, я подцепил трезубцем валявшийся рядом с «Большим» арбалет и отбросил его на пару метров в сторону. Оружие, кувыркнувшись в воздухе, зарылось в песок.

— Вытряхни оставшиеся в колчане болты и сними с пояса булаву, — негромко приказал я, вновь направив острия трезубца на коротышку. — Не спеши и не делай резких движений.

«Большой» стал другим. Он уже не был частью механизма — не «палец», просто человек. И его можно было использовать.

«Например, — подумал я, — чтобы отвлечь тех 'лисиц», которые всё ещё наверняка бродили вокруг «Колизея».

«Ври другим, но не ври себе, — перед внутренним взором появилось недовольное лицо Сан Саныча. — Когда ты обманываешь других, то искажаешь их реальность, а когда лжёшь себе, то калечишь свою…»

Мой бывший начальник любил пофилософствовать — особенно, после половины бутылки коньяка — однако в его словах всегда был резон. Я действительно не хотел убивать «Большого». Как, впрочем, и остальных присутствовавших здесь «пальцев». Не хотел и искал причину, чтобы этого не делать.

Пусть недолго, но мы были единым целым, поэтому расправиться с ними сейчас было для меня так же просто, как отрезать себе руку. Можно, если на кону стоит жизнь, однако даже при столь высоких ставках решиться на подобный поступок вряд ли будет легко.

— Передумал меня кончать? — «Большой» уже не шептал. Теперь он говорил во весь голос — хриплым, но удивительно приятным басом.

— А ты торопишься умереть? — ответил я вопросом на вопрос.

— Не знаю, — подумав секунду, сообщил «Большой». — Мы умирали…

После этих слов он вдруг сбился, покраснел и закашлялся. Однако неожиданно накативший приступ сразу прошёл, стоило ему исправиться:

— Я! Я умирал… Умирал тысячи раз… Но никогда не пробовал испить эту чашу по-настоящему.

— Попробуешь, — я слегка взмахнул трезубцем, — если продолжишь игнорировать мои приказы.

— Пусть так, зато я умру собой… — Большой вдруг улыбнулся. В серых, но уже совсем нетусклых глазах мелькнули весёлые огоньки. — Хотя жить собой, наверное, ещё интереснее…

Он медленно вытащил из колчана последние пару болтов, швырнул их в сторону, а затем вытянул из-за пояса булаву, которая через мгновение упала мне под ноги.

— Желаете чего-нибудь ещё, милостивый государь? — «Большой» прямо лёжа на песке изобразил некое подобие поклона. Причём даже в такой нелепой позе это выглядело довольно естественно.

Манеры коротышки совершенно не вязались с его внешним видом. «Большой» говорил и вёл себя если не как дворянин, то уж точно как человек воспитанный и, судя по речи — образованный.

Хотя представить, что невысокий, плотный и простовато-деревенский мужичок когда-то корпел над книгами, было практически невозможно. Вообразить его в каком-нибудь дешёвом трактире с кружкой разбавленного ослиной мочой пива? Легко. А вот сующим свой «картофельный» нос в очередной многомудрый талмуд — наоборот, крайне непросто.

Впрочем, внешность часто бывает обманчива. В прошлой жизни я не раз имел возможность в этом убедиться.

— Желаю, — я коротко кивнул. — Встань и забери оружие у своих друзей. Быстро, но без суеты и, главное, без ненужного героизма.

— Друзей? — «Большой» аккуратно встал сперва на колени, а затем осторожно поднялся на ноги. — Они мне не друзья… Они мои братья… Нет! Они даже больше, чем братья… Они… Они…

«Большой» не смог подобрать нужное определение. Он сморщился, будто бы сказанные слова были ему настолько противны, что причиняли почти физическую боль.

— Меня мало волнуют ваши сложные взаимоотношения, — я взмахнул трезубцем, чтобы поторопить собеседника. — Делай, что тебе сказано, и делай быстро.

— Ты зря беспокоишься, — «Большого» покачивало из стороны в сторону. — Ни я, ни эти двое больше не представляем для тебя угрозы.

Визг крохотного коттара выбил и «Мизинца», и «Безымянного» из общей «сети», однако они, в отличие от «Большого», почему-то не сильно обрадовались этому обстоятельству. Оба бывших «пальца» очень достоверно изображали из себя солевых наркоманов — неподвижных и устремивших свой сосредоточенный взор в небеса.

Однако, несмотря на кажущуюся беспомощность, оставлять им оружие было бы верхом глупости. Только покойники не могут ударить в спину… Хотя, как показала встреча с Вороном, даже смерть врага ничего не гарантирует на сто процентов.

— Делай, что тебе сказано, — повторил я.

«Большой» кивнул и направился к своим товарищам. Он шёл неуверенно — так, словно впервые за долгое время делал это без чьей-то поддержки. Впрочем, с каждым шагом движения становились всё более плавными и всё более свободными.

«Большой» очень быстро привыкал к самостоятельности.

Коротышка ловко стянул с «Мизинца» полупустую перевязь с метательными кинжалами, отбросил в сторону его длиннющую шпагу, а затем принялся за «Безымянного». Оба бывших «пальца» никак не реагировали — им было совершенно безразлично всё происходящее.

— Как тебя зовут? — спросил я, когда «Большой» закончил и посмотрел на меня.

— А как зовут твою ногу? — коротышка рассмеялся, услышав вопрос. — У меня нет имени… Когда-то было, но я его не помню.

— Буду звать тебя Большим, — негромко произнёс я. — Не возражаешь?

— Как пожелаете, милостивый государь… — Большой усмехнулся. — Хорошее имя, подходящее… А как мне называть тебя?

— Ты разве не знаешь? — я посмотрел в глаза бывшего «пальца». — Я думал, у меня от вас больше нет секретов.

— Ты был с нами, — Большой кивнул, а потом снова закашлялся. — Ты был нами…

— И?

— И остальные… — кое-как выдавил он, указав рукой за пределы арены. — Остальные действительно знают о тебе всё…

Неприятно. Если не сказать обидно, ведь мне самому никаких новых сведений о «пальцах» почему-то