в силах справиться с собственными «крыльями», на полной скорости врезалась в трибуны, где и находила свою смерть от безжалостной гравитации или от молота Лэйлы и трезубцев Дру-уга.

В общем, местная «атмосфера» действовала на «лисиц» не самым лучшим образом. Думаю, тот, кому здесь когда-то приносили жертвы, был не очень рад обитателям Гиблого леса. И поэтому белоснежный песок арены, за долгие годы хорошенько удобренный кровью, встретил беспардонных гостей без особого гостеприимства.

А вот «пальцы», наоборот, с каждым мгновением чувствовали себя всё бодрее. Они даже двигаться стали так, словно получили дозу какого-то стимулятора — быстро, резко и слегка дёргано. Им, в отличие от «лисиц», «Колизей», похоже, был рад.

Под Древними Сводами, ровно за мгновение до нашей схватки, «Средний» упомянул о том, как они тренировались перед выходом на какую-то арену. Вряд ли речь шла именно об этом месте, но, возможно, где-то ещё сохранились подобные сооружения. И, вероятно, «пальцы» провели там немало времени — слишком уж уверено они выглядели на белом песке «Колизея».

К сожалению, обстановка не располагала к размышлениям на отвлечённые темы. Котёнок снова зашипел мне в ухо, и я, развернувшись, сбил в полёте одну из «лисиц». Она намеревалась вцепиться мне в спину, но вместо этого со стуком врезалась в панцирь, на глазах превращаясь в сухую деревяшку.

— Тормози, — негромко, почти шёпотом приказал я. «Пальцы», до которых было метров десять, не должны были слышать мой голос.

Усач сразу выполнил команду, но стоило ему только остановиться, как к нам тут же бросилась целая делегация уродцев. Комитет по встрече попытался навалиться толпой с одного направления, однако хорошо заточенная сталь быстро показала недальновидность подобной стратегии.

Несколько крупных тварей навсегда застыли неподвижными корягами. Мелкие особи, сновавшие у ног гигантов, отскочили назад, а затем и вовсе спрятались в какой-то каморке.

Я взмахнул трезубцем, стряхивая с острия крупные бордовые капли. «Лисицы» знали, что такое страх, и это не могло не радовать. Нам не нужно убивать всех — достаточно просто напугать их как следует.

— Будь готов, — я отмахнулся трезубцем от очередной «лисицы», — и когда подам сигнал, сразу же зарывайся в песок…

Услышав мои слова, Усач недовольно щёлкнул клешнёй — ему не хотелось прятаться и оставлять меня одного, когда вокруг кипела настоящая битва.

— Так надо, — я ободрительно хлопнул ладонью по шершавому хитину. Никогда раньше мне не приходилось успокаивать гигантского краба. — Но не волнуйся, долго сидеть под песком не придётся.

Вместо ответного щелчка, Усач перехватил крылатую «лисицу», которая неосмотрительно решила пролететь рядом с ним. В следующую секунду перекушенное пополам тело упало на головы подступавших к нам тварей. Наверное, это можно было расценивать, как согласие краба выполнить мой приказ… Впрочем, если он заартачится, то сделает хуже только самому себе.

— Ну а пока развлекайся, — прошептал я, соскользнув с панциря на песок.

Усач тут же рванул на пять метров вперёд, разбросав во все стороны с десяток «лисиц». Скрежет хитина, скрип песка и треск сухого дерева слились в один звук, сквозь который пробивались только радостные пощёлкивания клешни. Похоже, моему членистоногому «скакуну» очень нравилось всё происходящее.

Я посмотрел на «Безымянного» — именно он остался в «пятерне» за главного.

И сам «Безымянный», и остальные «пальцы» слаженно отбивали атаки «лисиц», не выпуская из виду ни меня, ни Усача. При этом в их взглядах не было ни благодарности за помощь, ни радости от столь неожиданного обретения союзников… Ничего такого — только упоение схваткой, смешанное с лёгким, почти незаметным, разочарованием.

Похоже, эти адреналиновые наркоманы были опечалены тем фактом, что теперь им не удастся разделаться со столь многочисленным противником исключительно своими силами.

Впрочем, каждый имеет право на странности… Главное, что в глазах «пальцев» не было агрессии. Какими бы контужеными любителями подраться они ни были, врагами эти ребята нас не считали. И очень напрасно.

Мы с «Безымянным» молча переглянулись. Я коротко кивнул, он кивнул в ответ, и на этом наши «переговоры» завершились. Ничего удивительного, в схватке с порождениями Гиблого леса люди вынуждены биться на одной стороне. Хотят они того или нет.

Стоило нам прийти к соглашению, как «пальцы» в то же мгновение перестроились, как бы включая нас с Усачом в свою «орбиту». Все трое действовали так слаженно и так уверено, словно им каждый день приходилось сражаться с уродливыми «лисицами» в компании гигантского краба и незнакомца с трёхметровым трезубцем в руках.

Я стал в строй и тут же почувствовал себя частью хорошо отлаженного механизма. Да, в нём не хватало деталей, но даже так он действовал с пугающей эффективностью. Почти идеальная машина уничтожения.

Мне досталось место за спиной «Безымянного», который умудрялся прикрывать всю компанию своим большим круглым щитом. Я бил трезубцем из-за его плеча по самым крупным целям, «Мизинец» колол шпагой «лисиц» поменьше, а «Большой» работал из арбалета по летунам. Причём он даже одной рукой справлялся настолько здорово, что никаких проблем с воздуха у нас не возникало.

Усач резвился немного в стороне, не давая тварям обойти нас с фланга.

Мы маневрировали, перестаивались и атаковали в абсолютном безмолвии. Не было ни переговоров, ни обмена информацией, ни коротких команд. Да что там, не было даже ругани и мата, без которых трудно представить мужской коллектив в такой стрессовой обстановке.

Только ровное дыхание. Только свист клинков. Только гулкий стук, с которым сталь входила в деревянную «плоть» врага.

Предыдущий шаг переткал в следующий. Удар следовал за ударом, а выпад за выпадом. Всё получалось будто бы само собой.

Мы двигались почти синхронно — так, словно отрабатывали совместные действия годами. С каждым мгновением я всё больше растворялся в этом плавном, если не сказать монотонном танце. Растворялся, чтобы стать частью чего-то огромного. Чего-то, что было гораздо больше меня самого.

Мысли и желания ушли даже не на третий, а сразу на десятый план. Я чувствовал, как теряю себя. Знания, навыки, привычки, воспоминания — всё это тонуло в какой-то бездонной пучине… Меня затягивало в омут, и я, словно утопающий, пытался найти соломинку, за которую можно уцепиться.

Руки сами били и кололи, а взгляд судорожно скользил по серым физиономиям моих новых соратников.

Когда я увидел их впервые, мне показалось, что эти «пальцы» — точная копия тех, с которыми судьба свела меня под Древними Сводами. Но теперь, чем дольше мы находились рядом, тем отчётливее я понимал, как сильно они отличались. Лицами, фигурами, повадками… Схожи были лишь типажи — неприметные