– Сара, я целый день думала о твоем рассказе, – серьезно сказала Джейн, даже не поздоровавшись. – И у меня созрел план.

– Какой?

– Нам нужно поговорить с профессором Теодором Томпсоном, младшим братом первой жертвы – Эмили. Сейчас только он может рассказать правду о девушке.

– Ты серьезно? – сомневаясь в адекватности подруги, спросила я. – Да он нас на порог не пустит. Ты забыла, как профессор ко мне относился? Видеть не мог – это еще мягко сказано! После того как он узнал мою жизненную позицию, я стала для него пустотой.

– Вот именно – ты, а не я, – заметила Джейн.

– Ах, ну да, конечно, тебя и всех остальных он боготворил. Только я у него была нерадивой гусыней, – язвительно высказалась я. – Кстати, ты ведь сделала несколько снимков его жены? Наверное, он поэтому воссиял.

– Да, провела съемку перед ее днем рождения. Она была в восторге и постоянно благодарила профессора за такой подарок. Мэри из тех редких женщин, которые восхищаются собой в любом возрасте. Ей можно даже позавидовать. А ты, Сара Гринвуд, выпей воды и остудись. Что с тобой происходит? Ты слишком нервная.

– Со мной все в порядке, – сказала я, пытаясь придать голосу хотя бы градус теплоты. – Прости. Просто меня до сих пор грызет обида за его отношение. Пока все студенты любили профессора, мне приходилось его ненавидеть.

– Тебе ничего не приходилось делать. Это был твой выбор, Сара. И больше ничей. Человека нельзя заставить что-то испытывать, пока он сам этого не захочет.

Ладно, – тяжело вздохнула Джейн, не получив ответа на свою умную мысль. – У тебя как со свободным временем? Предлагаю завтра съездить в университет к профессору. Хотя нет, лучше наведаться домой. Домашняя обстановка развяжет ему язык.

Мы встретились с Джейн перед двухэтажным домом четы Томпсонов в одиннадцать минут четвертого. До обеда профессор был занят в университете, поэтому пригласил «любимую студентку Джейн Крофт» на послеобеденное время.

– Наверное, опять рушит мечты студентов, – прыснула я, когда подруга сказала, что профессор позвал ее к трем часам из-за занятости в вузе.

Первую половину дня я провела за поисками дополнительной информации об Эмили Томпсон, но все попытки оказались тщетными. Маленькая заметка с ее биографией – самое большое, что удалось прочитать о девушке за последние сутки. И никаких упоминаний о театрах и брате. Тупик.

– Ты предупредила профессора, что с тобой буду я?

– Решила устроить сюрприз, – Джейн хитро улыбнулась и подмигнула мне. – Не беспокойся, со мной не пропадешь. Профессор хороший человек. Ничего страшного не произойдет.

«Ну, не знаю», – подумала я, но ничего не сказала.

После двух пронзительных звонков в дверь она отворилась. На пороге нас встретила пожилая женщина в синем домашнем платье. Седые волосы дамы на фоне одежды напоминали белое облако, затерявшееся в небе.

– Джейн, дорогая! – Миссис Томпсон широко улыбнулась, расставив руки для объятий.

– Дорогая Мэри! – Джейн не заставила себя долго ждать, и уже через долю секунды обнималась со старой женщиной, которая напоминала ангела, спустившегося на бренную землю.

Когда радостные возгласы подошли к концу, на меня обратили внимание.

– А вас как зовут? – спросила Мэри Томпсон, приглашая войти в дом.

– Сара Гринвуд, я тоже слушала курс филологии у профессора Томпсона, – сказала я, улыбнувшись.

– У моего мужа всегда были красавицы-студентки!

Старушка засмеялась, а Джейн вслед за ней. Не зная, как реагировать на необоснованную радость, я тоже сделала веселый вид.

– Я же тебе говорила, – шикнула Джейн, когда мы шли за Мэри Томпсон в кабинет профессора, где в этот момент он читал книгу. – Мэри – сущий ангел.

Я понимающе кивнула. Мэри Томпсон казалась молодой девушкой с душой сильной и уверенной в себе женщины. На вид ей было около семидесяти лет, но она никак не напоминала несчастную старушку, еле-еле волочившую существование в ожидании смерти. Наоборот – Мэри Томпсон была так бодра и хороша, будто готовилась прожить еще как минимум лет сорок.

Есть женщины, которым всегда пятнадцать. Таких обычно любят сильнее всех. И, когда мы зашли в кабинет Теодора Томпсона, я лично в этом убедилась. Потому что, когда Мэри привела нас к нему, он смотрел на нее так, как смотрит мужчина на женщину, которой обязан если не всем, то многим.

– Тео, к тебе пришла Джейн со своей подругой, – сказала Мэри.

Кабинет профессора выглядел как классическое пристанище людей науки начала двадцатого века. В помещении витал запах книг, свежего чая и знаний. Стеллаж с литературой достигал почти самого потолка. Стол, расположенный около чуть приоткрытого окна, был идеально чист. Когда мы вошли, Теодор читал книгу, сидя за ним на кожаном кресле.

– Добро пожаловать, – профессор, не вставая, улыбнулся, глядя на нас. Кажется, он не узнал меня. По-прежнему седой и с усами, чуть закрученными вверх, как у короля Великобритании Георга Пятого, он напоминал ученого кота.

– Девочки, хотите чай? – спросила Мэри, уже собираясь уходить. – Или кофе?

– Нет, спасибо, мы ненадолго, – улыбнулась Джейн.

– Тео, а тебе налить еще?

– Спасибо, не нужно.

Когда за Мэри Томпсон закрылась дверь, Теодор посмотрел на нас с Джейн с любопытством и жестом попросил присесть на диван, который стоял напротив стеллажа с книгами.

– Мисс Крофт, признаться, я очень удивился, когда вы позвонили мне вчера вечером, – начал профессор, когда мы присели. Меня он будто бы не замечал. – Что-то случилось?

– Да, мы с Сарой пришли по важному делу. Вы же помните Сару Гринвуд? Она тоже была вашей студенткой.

– Здравствуйте, профессор, – сказала я дрогнувшим голосом. Обида на него все еще сидела глубоко внутри и вспыхивала каждый раз, когда я вспоминала свою практику в желтой газетенке, куда он меня отправил, даже не спросив, согласна ли я. У всех студентов было право выбирать, куда пойти. У всех, кроме меня.

– Здравствуйте, мисс Гринвуд, – холодно сказал профессор. Он даже не рассмотрел меня. Лишь бросил короткий взгляд, как на муху, которая потревожила его спокойствие, пролетая мимо. По-прежнему делал вид, что такой девушки, как я, не существует. – Так какое у вас дело, Джейн?

– Мы с Сарой хотели поговорить о вашей сестре, – без стеснения и неловкости сказала Джейн. Я всегда поражалась ее хладнокровию во время работы. И пусть сейчас подруга была «не на службе», она демонстрировала мастерство человека, который отвечает за правду.

– Сестре?

– Мне нужно узнать, кем она была, – уверенно сказала я, понимая, что если сейчас же не включу в себе такую же бесстрастную журналистку, как Джейн, то буду об этом жалеть до конца своих дней.

– Зачем вам это, мисс Гринвуд? – Седые брови профессора поползли вверх, демонстрируя крайнее удивление. – Уж не хотите ли вы включить ее в статью о великих женщинах-феминистках?