Однако, несмотря на все разумные доводы, эта девушка из обувного засела мне в голову, как привязчивый мотив песни, который сам ни напеть, ни повторить не можешь, поэтому только и ждёшь, как бы услышать его снова.

Когда вернулись домой, пока Дятел болтал с бабушкой на кухне, я тайком полез к ней на страницу ВК в поисках фоток. Но не нашёл. Зато наткнулся на странный видео ролик «Как мы были Детьми Шини» и залип, прокручивая его на репите, разглядывая её и пытаясь объяснить себе, что меня в ней так привлекло. Но так ничего и не понял, только разозлился, в итоге списав всё на жару, кишечный грипп и слабость.

Потом ещё и Нина позвонила. Только я успел сказать «Привет», как она выкатила претензию.

— Слышь, Горелов, ты вообще в курсе, что так дела не делаются? Ты понимаешь, что вы меня с Криворотовым кинули? Кто мне обещал, что я помирюсь с Яровым?

— Конечно помиришься, — заверил я. — Но чуть позже. Когда они вернутся.

— Это они за Зойкой поехали, да?

— Да.

— А почему ты не с ними?

— Дела были.

— А что это за место такое, что туда все так рвутся? Это отель? Частный дом? Закрытая вписка? А бассейн там есть? И что, Яров тоже там? И почему, если там так круто, то нет связи?

— Нин, я не знаю. Я там не был. Съезжу, расскажу, — я ответил невзначай, машинально, но она тут же вцепилась мёртвой хваткой:

— Значит, ты всё-таки туда едешь? А с кем? А когда? Это за деньги?

— Нет, бесплатно. С друзьями. Возможно в понедельник.

— Так, Никитос, я тоже с вами хочу. Вот Зоя удивится.

— Извини, но это не получится. Никак. Там машина без удобств. И ехать почти сутки.

Я нарочно преувеличил в надежде, что она отстанет, но если Нине что-то понадобилось, проще было застрелиться.

— Короче, отмазки не принимаются. Ты мой должник. Как только узнаешь подробности — звони.

Этого ещё не хватало. Путешествие с Ниной могло привидится только в кошмарном сне. Не знаю как Яров с ней справлялся, но меня её манера общения просто убивала. И послать – не пошлёшь, и подстраиваться тошно.

На ужин все ели запечённые куриные крылышки с рисом и в сливочном соусе, а мне бабушка сварила тыквенную кашу. Это должно было окончательно прочистить и дезинфицировать мой желудок.

Так что спать пришлось лечь голодным. Тыквенная каша — вообще не моё. И что ещё хуже, запах зажаристой куриной корочки с чесноком всё ещё стоял по всей квартире, и от него есть хотелось намного сильнее.

В который раз пересмотрев историю Криворотова, где они как ненормальные зажигают в каком-то придорожном баре, я воткнул в уши наушники и на полную врубил SUM 41.

Я думал, будто мне это снится, хотя отлично чувствовал чьи-то пальцы сначала на щиколотках, пока меня тащили, а после на плечах и шее, но глаза предательски отказывались открываться. Я слышал возню и крики, слышал, как матерится Лёха и откуда-то издалека сдавленный голос Макса.

Странно, что от удара моей головой о дверной косяк наш домик не рухнул. И то, что я перемещаюсь не на своих ногах, понял не сразу, но в тот же миг, как только осознал это, уже летел с крыльца.

Приземлился на четвереньки в песчаную пыль.

После темноты в оранжево-желтом свете фонаря всё было отлично видно, хоть и совершенно непонятно. Лёха с Максом на земле, а вокруг какие-то люди. С учетом тех двоих, что тащили меня. Человек восемь, не меньше.

Парни отбивались, как могли. Но мы были голые и сонные, а эти отморозки в спортивках и кроссовках.

От возмущения я вскочил на ноги прежде, чем те двое подлетели ко мне. Я так разозлился, что сам набросился на одного из них, схватил за горло, и мы тут же рухнули на землю.

Я был готов не просто задушить его, кажется, я собирался вырвать ему горло. Пальцы сжимались сами собой, я их не чувствовал. Он захрипел, пытаясь высвободиться, и если бы второй не сбил меня ударом ноги, то, возможно, я бы даже его убил. Но я слетел и упал навзничь.

В этот момент из домика, где были Тифон с Зоей раздался визг, а за ним страшный грохот. Такой громкий, что все, кто дрался, замерли и посмотрели на тот домик.

Этого короткого замешательства хватило, чтобы Лёха вскочил и ринулся головой в живот своему противнику. Уронил его и накрыл сверху кулаком.

И я понял, что эти люди, кем бы они ни были, потому и пришли толпой, что боялись нас. Макс поймал кого-то за ногу и зажал в замок.

Я бросился к тому, кто стоял ближе всех и ударил его. Обычно я никогда первым не начинаю, но тут не сдержался и ударил.

Из восьмого домика почти также, как я, только спиной вперед вылетел человек. Следом вышел Тифон, волоча за шкирку ещё одного. Дотащил до мангала и швырнул прямо на него. Человек рухнул вместе с мангалом в рассыпавшиеся, ещё мерцающие угли.

Кто-то рванул убегать, но Макс нагнал его, толкнул в спину, а когда тот свалился, пнул со всей силой ногой.

И тут я вдруг понял, что мы попросту избиваем их.

Трифонов подошёл к одному из парней и сорвал с него повязку, закрывающую лицо.

— Кто такие?

Под маской оказался лупоглазый.

— Кто такие? — заорал Лёха прямо в ему лицо. — Сейчас вас тут прямо и закопаем. Никитос, тащи лопаты.

— Какой смысл закапывать? — Макс утёрся локтем. — В мусорный контейнер скинем, камнями завалим — вообще беспавлевно.

Я провел ладонью по лицу. Из рассеченного лба выступило немного крови.

Тот, который боролся с Максом, сам стянул с лица платок. Им оказался носатый.

— Теперь у вас точно будут огромные проблемы, пацаны. Я вам отвечаю, — сказал он.

— Кто ты такой, чтобы мне отвечать, а? — полез на него Трифонов. — Отвечает он. Я вас чертей знать не знаю, а за то, что ты Зою тронул, сейчас угли эти жрать будешь. Понял?

Зажав в руке камень, носатый почему-то кинулся на меня. Я перехватил его руку, и мы снова свалились. Драка началась по новой. Мы сцепились и валялись. По моим ощущениям прошла чёртова уйма времени, но потом вдруг среди всего этого послышался Зоин крик.

Мне так хотелось вырваться, чтобы узнать всё ли у неё в порядке, что я не думая схватил камень и звезданул носатому наотмашь.

Конечно, я знал, что кроме меня Зою есть кому спасать, но, обернувшись, увидел лишь отсветы на голых спинах Лёхи и Тифона, ломанувшихся в сторону леса и моментально исчезнувших в темноте.

— Вам конец, — сказал лупоглазый, поднимаясь на четвереньки и протягивая мне руку, чтобы я помог ему подняться. Я помог. — Теперь уже точно. Это вам не Москва.

— При чем тут Москва?

— При том, что задрали, москвичи долбанные.

— Пасть прикрой, — рявкнул на него я. — Езжай к себе домой и там вякай.