class="p1">Из корабельных динамиков раздался крепкий, нетерпеливый глас:

– Свистать всех на вино и обед!

– Идите за мной: я покажу столовую, или, по-морскому, камбуз, – сказал Чел.

У входа в чистом поварском халате и колпаке стоял сам Папо, кланяясь каждому гостю:

– Добро пожаловать в нашу жратвельню! Жрать можно все. Все, что жрать нельзя, я уже съел! Пока обедаем, корабль будет готов к старту.

На большом столе, накрытом хрустящей белой скатертью, стояли отполированные Куросавой тарелки из дорогого именного сервиза некогда известного писателя Виктора П. с изречениями и цитатами из его книг. Эти тарелки имели свойство болтать во время еды, цитируя прозаика, ругательные рецензии на него, сочиненные рядом стоящей кофемашиной. Такое посудомнение было модным среди моряков дальнего плавания полсотни лет назад. Сервизы прекрасно ориентировались в свежих анекдотах и литературе, заполняя трепом неловкие паузы или разбавляя разговоры.

Когда гости расселись, капитан, сняв поварской колпак, сел вместе с ними.

– Куросава! Водки и селедки для разогрева дискуссии.

Андроид торжественно вынес тяжелый запотевший графин и поставил его в центр стола.

– Я не буду, – сразу запротестовала Анна.

– Дамам отставить и оставить! – рявкнул капитан.

Стопки, стоявшие перед гостями, громко, хрустально засмеялись.

Графин аккуратно зазвенел колпачком, требуя уважения и внимания к капитану. Папо взглянул на него с благодарностью, хотя хорошо знал подхалимскую натуру графина. Подняв хрустальный сосуд и налив водки во все двенадцать стопок, капитан поднял рюмку, произнеся тост:

– Друзья мои! Растаманы, – он слегка поклонился Челу, – пираты! – он подмигнул спецагентам. – Позвольте начать наш праздничный обед с тоста. За вас, кто влил в мой фрегат это горючее.

Папо последовательно выпил все двенадцать стопок, заел поднесенным Куросавой вареным картофелем и балтийской сельдью пряного посола.

– Теперь, друзья мои, можно начинать.

Гости так засмотрелись на театральную постановку капитана, что не обратили внимания на тарелки с закусками.

– Первая подача – салат русский! – торжественно объявила фарфоровая улитка, которая традиционно считалась распорядительницей стола. – Листья салата, политые подсолнечным маслом, посыпанные семенами подсолнечника с подсоленным и поджаренным ржаным хлебом с майонезом. Объявляется второй тост: «За гостей!».

– Вот это дело, – обрадовался Папо, сам налил себе из графина три рюмки.

Улитка переместила глаза назад – туда, где сидел капитан.

– Ну, можно выпить ведро. Ну, два! Но зачем напиваться, как лошадь? – Папо загоготал во весь голос.

Чел дрогнул и тоже налил себе рюмку. Каренина взглянула на него с тревогой.

– Чуть-чуть, – успокоил ее Игорь.

– Лиха беда начало.

Сычев покраснел.

– Вторая подача – утиная печень сибирского шипохвоста с майонезом. Подстрелена капитаном. Двенадцать уток за один выстрел!

– Ну уж ты приврала, – довольно заметил Папо.

– Чуть-чуть… – мягко возразила улитка и добавила, угадав желание капитана хорошенько надраться: – Третий тост – за хозяина!

Алексей потянулся за стопкой, но, вставая, задел локтем блюдце. Оно ойкнуло, упав со стола, и со звоном разбилось.

– Что? Кто? Кого на этот раз? – загудели тарелки.

– Перекличка! – объявила улитка.

– Маня! Фрося! Николавна! Матвевна! Милки нет! Милка разбилась… Вы, товарищ, такой неаккуратный. Нас и так полсервиза осталось, а теперь-то Милку… Она такая молчунья была: смиренная, покладистая, умная, тихоня…

– Верующая, – добавил графин.

– Простите… – только нашелся, что ответить, Алексей.

– Бог простит. Давай, Леха, за Милку! Дура дурой, а жаль бабу, – Капитан чокнулся с Сычевым, выпив одну за другой три рюмки.

– Хороша водка! Чистая радость. А, вспомнил. Вы должны увидеть мою коллекцию водочных бутылок. Спас, можно сказать, от забвения. Нашел на айсберге, и, что поразительно, одна поллитровочка «Батька Махно» 1995 года была полна-полнехонька, хоть я ее тут же и приговорил. Предлагал тару музеям, не берут, но и выбросить не могу. Память о народе. М-да… – Капитан задумался о судьбах нации, но тут же стряхнул лишние, тяжелые мысли. Да… Куросава, похорони покойницу! Только не за борт, а то потом огребу за твои фокусы.

– Третья подача! – торжественно объявила улитка. – Французский суп буйабес. Подается с хрустящими солеными хлебцами, сыром и…

– Забыла, старая, – хихикнула одна из тарелок.

– Ничего я не забыла. Майонезом, – закончила улитка.

– Вы, кажется, в милиции работаете? – спросила у Сычева тарелка.

– Почему вы спрашиваете?

– Я не подслушивала, случайно узнала от капитана. Папо сказал, вы из милиции. Можно я расскажу историю?

– Да! Давай, посмеши гостей, – поддержал ее капитан.

– Профессор в высшей школе милиции спрашивает у курсантов: «Какое главное оружие милиционера на букву Н?» Курсанты закричали: «Наручники», «Нож», «Нагайка», «Нунчаки». – «Нет, – говорит профессор. – Нтеллект! Нтеллект!»

– Ха-ха-ха! – покатился со смеху Папо.

Каренина с Сычевым чуть супом не подавились. Для гостей на «Маме Андромеде» устроили восемь смен блюд.

К концу обеда, в хорошем расположении духа, Каренина спросила растамана:

– Игорь, ты обещал нам хороший план. Какой он?

– Очень крутой! На Шпицбергене в леднике Мамонт Сой находятся главные станции и Сакральный Дуб Империи. Я думаю проникнуть в виртуальность и отыскать вашего наглюка.

– Так просто? А из Москвы это сделать нельзя?

– Рискованно. Коды растянутся на тысячи километров, и мое появление может быть раскрыто злоумышленниками. Лучше войти в виртуальность на Шпицбергене. Кроме того, я там никогда не был.

– Тогда туда, и поскорее, – приняла решение Анна.

– А где это? – занервничал Сычев.

– Рядом с Андромедой! – улыбнулась девушка.

Капитан встал и, качаясь, как при сильном шторме, вышел из столовой. Через минуту его громкий голос оповестил команду корабля:

– Свистать всех наверх! Эй, там, на аварийке, все починили?

– Так точно!

– Тогда из бухты вон! Поднять якоря! Курс на Шпицберген! Куросава, все убрать, помыть и за штурвал. А я спать.

– А мы? А нас? – запричитали тарелки.

Андроид, истинный вассал своего сюзерена, стал бережно собирать, мыть и паковать тарелки.

К «Веселому Роджеру» подтянулся военно-морской флаг СССР. Баржа поднялась над парком и, разрезая воздушные потоки, гравитационным коконом понеслась на ледник Мамонт Сой, что находился в поселке Пирамида на северном архипелаге. Температура за бортом резко падала.

Чел, Анна и Алексей собрались в кают-компании. Дебаркадер летел в сырых облаках. За границей воздушной защиты лил дождь, мешаясь со снегом.

Игорь ненадолго отлучился и вернулся с пуховыми комбинезонами и одеялами.

– Как нам повезло, что на маршруте Москва – Тюмень нет туристов, но есть все необходимое. Посмотрите, какая прелесть.

Чел указал на круглую вышитую эмблему судна – фигуру девы, расправившей руки-крылья, словно птица, с подписью «Мама Андромеда».

Игорь, подумав о чем-то своем, продолжил:

– В подземелье я спущусь один. Ваша нейросеть, вероятно, скомпроментирована. Похитители обнаружат вас. Вам придется поскучать… Хотя нет – поработать. Мне понадобится нейрошлем, установки для глушения радиочастот по широкому диапазону и специалист по сетям в поселке. Там расположен спуск в шахту вычислительного