– Здорово! – обрадовался Бориска и пропел: – Ая люблю военных, красивых, здоровенных.

Шумаков юркнул за мою спину, я прикусила губу,чтобы не расхохотаться.

– Извини, я натурал, – поспешил уточнить Миша,– отвязный бабник, неуправляемый кобелина.

– Да вы чего, ребята! – заморгал Бориска. – Запидора меня приняли? Раз модельер, значит, того, самого? У меня жена, троедетей и две любовницы.

Юра вышел из укрытия, а Миша решил исправитьположение.

– Ничего такого мы не имели в виду. Яписатель, издаю книги.

У меня вырвался всхлип. Нет, только не это!

– Что ты пишешь? – проявил неуместноелюбопытство Юра. – Вот Виола…

Я быстро наступила Шумакову на ногу и шепнулаему на ухо:

– Еще одно слово, и я расскажу, что тыследователь!

Юрасик замолк, а Борис продолжал:

– У нас в семье горе, я хожу по квартирам ираздаю объявления. Можете прочитать вслух?

Я обрадовалась смене темы беседы и озвучиласодержание листочка, полученного от Бориса:

– Пропал ханурик. Приметы: веселый, искренний,оптимист, красавец, неприхотливый. Нашедший получит вознаграждение в денежнойформе и подарок от модельера Марчелло: любая вещь из новой коллекции на выбор.

– К нам ханурик не заходил, – сочувственносказал Юра, – он вам кто?

– Я считаю его своим сыном, люблю как родного,– горько ответил Борис. – Если, паче чаяния, увидите его где, на лестнице иливо дворе, позовите «Гаврюша, Гаврюша», он сразу подойдет, потому что доверчив ихорошо воспитан.

– У вас пропал ребенок? – испугалась я.

– Да-да, – закивал Борис.

– Сколько ему лет? – включил милиционера Юра.

– Семь, – всхлипнул модельер.

– Ну, ё моё! – сочувственно воскликнул Миша. –И давно он исчез?

– Второй день нету, – свесил голову на грудьБорис.

– Следовало заявить в милицию! Разве можнобездействовать? – возмутилась я.

Борис осторожно потрогал пальцами тугие оттуши ресницы.

– Гаврюша с характером. Если что ему поперекгорла, живо удирает, правда, раньше он отсутствовал всего по нескольку часов,всегда возвращался. Жена поехала на нашу старую квартиру, думает, он тудаприбежит. А в милицию обращаться смысла нет, они там все взяточники, гады исволочи!

Теперь с открытым ртом замер Юра.

– Я полетел дальше, – спохватился Бориска, – ато поздно будет записки раздавать. Заглядывайте в гости, покажу интересныеальбомы. У меня на двери табличка с фамилией висит, а номер я снял, он оченьнекрасиво смотрится на панели из черного тополя. На дереве лучше выглядитлатунная вставка с гравировкой.

– У тебя на двери написано «Марчелло»? –уточнил Миша.

– Нет, Тряпкин, – поправил Борис, – Марчелло –творческий псевдоним, в паспорте другая фамилия. Мне дешевая слава не нужна, яне стану пиариться за счет входной двери.

Я прислонилась к стене. На мой взгляд, Тряпкин– необычайно подходящая модельеру фамилия.

– Я тоже издаюсь не под своей фамилией, – вспину Борису сказал Миша.

Когда за модельером захлопнулась дверь, Юравозмутился:

– Обиделся, что мы намекнули на его кривуюориентацию! Так всем известно, что у них там, в лоскутах, сплошной гей-парад. Икакое право он имеет обзывать всех милиционеров сволочами? В органах служитогромное количество порядочных людей, высококлассных специалистов!

– Ты считаешь всех членов фэшн-сообществагеями, а Борис имеет свое мнение о милиции, – вздохнула я, – вы оба жертвы«желтой прессы», начитались ерунды и верите в нее. С таким же успехом можносказать о всех писателях: прозаики – алкоголики, а поэты – наркоманы. В любомстаде есть паршивая овца, но остальные-то барашки нормальны. Только глупые людисудят об остальных по отдельным индивидуумам.

– Пойду-ка я спать, – прервал меня Миша, –нащупаю впотьмах кровать и лягу. Очень надеюсь, что завтра ко мне приедетнормальный электрик и объяснит, почему во всем доме, кроме моей квартиры, естьсвет.

Ночь я провела беспокойно, ворочалась с бокуна бок на надувном матрасе. Пару раз меня будил писк комаров, непонятно откудавзявшихся в марте. Услышав противный зудящий звук, я приоткрывала глаза, виделаза окном темноту, понимала, что до рассвета еще далеко, натягивала на головуодеяло и благополучно засыпала. Сил сесть и прихлопнуть противное насекомое небыло, голова не держалась, даже повернуться на другой бок казалось непосильнойзадачей. Наглый звон будильника ворвался, словно струя ледяной воды в теплуюванну.

Я подпрыгнула, потрясла головой, стукнулабудильник по макушке, сообразила, что мерзкое дребезжание издает мобильный,схватила его и недовольно сказала:

– Алло.

– Привет, Вилка, это Зоя, – зачастила мояновоявленная подруга, – ты где?

Я покосилась на серую мглу за окном. Жаль, чтов полумраке не видно циферблата, но смею предположить, что на Спасской башнееще не пробило шесть. И где, по мнению Зои, может находиться человек в стольранний час?

– В кровати, – честно ответила я, прежде чемуспела прикусить язык.

– Ты заболела? – озаботилась Зоя. –Температура высокая?

– Я совершенно здорова, – заверила я ее.

– Тогда почему лежишь в постели до полудня? –удивилась Зоя.

Я уставилась на будильник. Маленькая стрелкаслилась с большой, и обе они стояли строго вертикально.

– Сейчас двенадцать? – ахнула я. – Но на улицетемно!

– Погода испортилась, – промурлыкала Зоя, –дождь зарядил. Я узнала кое-что насчет стодолларовой банкноты, приложенной ккрысе. Она из партии, которую получил ОМО-банк. Эта ассигнация была сдана впункт обмена валюты на улице Кочергина. По закону покупатель или продавецвалюты обязан предъявить паспорт. На деле это правило часто нарушается, но,может, тебе повезет, вдруг человек показал документ, а кассир оформилквитанцию.