ребенку, бежавшему рядом с ее лошадью, затем повернулась к другому, изо всех сил пытаясь придать лицу благостное выражение.

Эврар выглядел вполне довольным, глаза его вспыхивали, когда раздавался очередной возглас приветствия. Таким, пожалуй, она никогда не видела его в крепости Уорстоун. Приподнятое настроение помогло немного успокоиться. В конце концов, главное, что она свободна.

Марджери невольно все время сравнивала то, что видела, с местами, в которых провела детство. Здесь многое по-другому. Несколько деревень располагались по соседству и были, казалось, связаны друг с другом. Аббатство вызвало настоящий восторг. Все это очень отличалось от вязкой грязи дорог и неряшливых домиков, которые она помнила из детства. Впрочем, было и кое-что общее — любопытные взгляды, куда ни поверни голову.

За последние недели, проведенные в крепости Уорстоун, удалось забыть о навязчивом внимании людей, о том, как часто они шепчутся за спиной.

Марджери приветливо улыбнулась одному, кивнула другой — матери с ребенком на руках. Она старалась не смотреть на мужчин, лишь на женщин и детей. Может, со временем люди примут ее, станут относиться с искренним расположением… Она надеялась, что с Эвраром жизнь ее станет совсем другой.

Улицы становились все более оживленными. Эврар спешился и взял лошадей за поводья. Многие жители при встрече похлопывали его по спине, заводили разговор. К ее удивлению, он не отмалчивался, отвечал охотно, было видно, что он совсем расслабился. Мальчишки подбегали и с восторгом запрокидывали голову, тыкали пальцами, указывая на его рост. Вокруг не было ни одного столь же высокого человека.

Эврар был единственным… Ее Эврар…

Как многое изменилось со смертью Иэна, особенно за три дня их пути. Никогда раньше она столько не целовалась. И еще она увидела Эврара с другой стороны. Ей нравилось в нем все, смущало лишь собственное место в его жизни. Она радовалась, что он смог вернуться домой. Для жителей его деревни она пока чужая, но хочется верить, что они перенесут и на нее хорошее к нему отношение.

Возможно, сейчас из-за одежды она кажется им прекрасной дамой рядом со своим слугой. Но он не слуга, а любимый мужчина. Любовник… Вероятно, окружающие будут относиться к ним с осуждением по этой причине. Почему они не обсудили это раньше? Она не заводила разговор о женитьбе, потому что не была уверена в его чувствах, он ведь так ей и не открылся. Он мог расценить ее настойчивость как навязчивость, а этого она совсем не хотела. Сейчас же, однако, жалела о непредусмотрительности, теперь чувствовала бы себя увереннее, понимала, кем является для него.

Манеры Эврара удивительным образом изменились, он был не таким напыщенным, как ранее в крепости. Люди охотно с ним заговаривали, стараясь не смотреть на нее.

В горле встал ком. Неужели все повторяется? Она им не нравится? Впрочем… как бы она сама отреагировала, приведи кто-то из ее братьев в дом разодетую женщину, явно не работавшую ни дня, по крайней мере в последнее время?

Марджери ругала себя, что не потрудилась найти платье поскромнее. Что о ней подумают родные Эврара? Сложно представить, в каком они живут доме, но он уже определенно близко. Из-за угла показались две женщины.

Одна старше, другая молодая, заметно моложе Эврара. Обе высокие, ширококостные, волосы такие же, как у Эврара.

Он повернулся, развел руки в стороны, и молодая женщина побежала к нему.

Сердце Марджери кольнуло. Что это? Тоска по родным? Или трепет от значимости происходящего?

Дальше все происходило очень быстро. Эврар вывел мать и сестру в центр площади, к которой они подъехали, следом потянул лошадь с Марджери. Там он громко, чтобы слышали все жители, объявил, что вернулся домой, что с ним его Марджери, которую он привез из крепости Уорстоун.

Она с трудом перевела дыхание, чувствуя, как спины касается большая ладонь. Взгляд был красноречивее слов.

Сестра Эврара, Перонель, оглядела ее с любопытством, а мать, Бланш, улыбнулась:

— Какая маленькая.

Эврар уже не помнил, когда в жизни испытывал такую легкость, пожалуй, лишь однажды, очень давно, когда приезжал домой. У Иэна было предубеждение, потому он редко позволял ему навещать родных. И всегда отправлял с ним солдата-наемника, которому велел следить за каждым шагом, а потом докладывать. Эврар был благодарен и за эту возможность хоть ненадолго вернуться домой, но сейчас был счастлив еще и потому, что свободен, рядом нет ни лорда, ни соглядатаев.

В крепости он добился определенного положения, но оно же давило тяжкой ношей. Он очень тосковал по дому, по той жизни, к которой привык, от которой его насильно оторвали. Каждый раз, уходя из деревни в крепость, он мучился, вспоминая о сделке с Уорстоуном. Но надо служить, чтобы родные могли жить вот так, спокойно.

Слава богу, настал день освобождения, рядом любимая женщина, он без ума от нее и хочет провести вместе все последующие годы. Он поступил благородно, представив ее жителям, указал, каково ее положение, а не просто привел в дом окольными путями. Приятно замечать, с каким интересом ее разглядывают. Хорошо, что он сдержался и не оставил отметины на ее шее, когда они занимались любовью.

На пару мгновений он позволил себе погрузиться в те мгновения, вспомнить, как она умоляла его не сдерживаться, она любила его таким, какой он был. Он и мечтать не мог, что сможет привести Марджери в родной дом, происходящее казалось сном.

Он так много улыбался, что с непривычки стала болеть челюсть. Но сдержаться не мог, да и не хотел.

Мама и сестра разглядывали Марджери, а та спешилась и стояла потупив взгляд. Этот момент он запомнит навсегда, ведь счастливее в жизни не было.

— Марджери голодна, да и я тоже, — произнес он, когда пауза затянулась.

— Ты всегда голоден, — усмехнулась Перонель. — А она, наверное, вообще не ест.

Девушка повернулась к Марджери, готовая к обсуждению вкусов и предпочтений, однако та не подняла головы.

— Сначала еда, потом отдых, — объявил Эврар.

— Надо было тебе отправить вперед себя весть, мы подготовились бы, — сказала Перонель и огляделась. — А где твои стражники?

— Их нет. Только Марджери и я.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила Марджери.

— Сама справлюсь, — махнула рукой сестра и повернулась к Эврару: — Она всегда такая нетерпеливая?

Нахмурившись, мать схватила дочь за руку и потянула к себе. Эврар повернулся к Марджери.

— Не обижайся на сестру, — сказал он. — Ей нравилось, что я приезжал со стражниками, они дарили ей подарки. — Он наклонился и прошептал на ухо: — Потом все объясню.

Марджери вытерла вспотевшие ладони о юбку, у нее совсем