– Что случилось? – воскликнула я.

Он поднес руку к губам:

– Ничего серьзного. Они уже ушли.

– Кэйд, кто они такие?

– Парни из группы. Неважно. Им больше здесь не рады.

– У тебя кровь, Кэйд!

Трэйси убежала на кухню и вернулась с бумажным полотенцем и льдом.

– Приложи это к лицу.

Я помогла Кэйду удержаться на ногах.

– Я волнуюсь за тебя, – шепнула я ему.

– Это все ерунда, – отмахнулся он. – Не стоит позволять этому недоразумению испортить нам канун Нового года.

– Ладно, – неохотно согласилась я. Распахнулась дверь, появился Марк, и Трэйси побежала к нему.

– Привет, – поздоровалась я с Марком минутой позже. Он выглядел рассеянным, или уставшим, или сонным, или все вместе.

– Сумасшедший вечер в больнице, простите за опоздание, – объяснил он и повернулся к Кэйду. – Привет, приятель, рад тебя видеть.

Кэйд рассеянно кивнул, потом поймал чей-то взгляд и помахал рукой. Трэйси вернулась от бара со спиртным и предложила стакан Марку. Но он отказался:

– Пожалуй, сегодня вечером я пить не буду. Мне еще надо будет вернуться в больницу. Мне просто… э… хотелось зайти и пожелать вам счастливого Нового года.

Трэйси поставила его стакан на столик у дивана. Она как будто растеряла весь свой задор, как и Алексис, стоявшая рядом с Джеймсом в нескольких футах от нас.

Кэйд взял два бокала с шампанским, один передал мне. Он выглядел измученным, психически и физически. В его взгляде появилась странная пустота, которую я не узнавала. Конечно, Кэйд слишком много выпил, и, когда он покачнулся, пристраиваясь поближе ко мне, я почувствовала комок в горле. Он стоял рядом со мной, но при этом казалось, что он вообще не здесь.

Десять, девять, восемь. Я посмотрела на Кэйда. Семь, шесть, пять. У меня заболело сердце. Четыре, три, два. Вот так один год закончился, и начался следующий.

12 декабря 2008 года

За окном моей кухни свет струился сквозь ветки вишневого дерева, отбрасывавшего изломанную тень на тротуар, темную и зловещую. Я не могла прийти в себя от двойственности жизни, от того, что мир может быть одновременно прекрасным и жестоким.

Этот день… Годовщина… Я смахнула слезы, окунувшись в воспоминания, которые я старалась похоронить. Цвет стен в маленькой больничной палате, обтрепавшиеся по краям тоненькие белые занавески, отделяющие две койки друг от друга. Эти воспоминания, от которых я так долго надеялась избавиться, упрямо не хотели уходить. Возможно, они останутся со мной навсегда. Я глубоко вздохнула, налила себе двойной эспрессо из ультрамодной новой кофемашины, которую прислали родители Райана, потом взяла ключи и поехала в Харборвью навестить Кэйда.

С порога я наблюдала, как он завтракает в кафетерии вместе с двумя другими пациентами. Он выглядел более окрепшим и сосредоточенным. К нему подошел кто-то из персонала и заговорил. Я сделала несколько шагов, чтобы тихонько послушать, как они общаются.

– У вас, случайно, нет какого-нибудь острого соуса? – спросил Кэйд.

Сотрудница кафетерия улыбнулась.

– «Табаско» подойдет?

Кэйд помолчал, потом улыбнулся в ответ.

– Раньше я любил «Табаско».

Я усмехнулась про себя. Кэйд и острая еда.

– Посмотрите на него. – Над моим плечом раздался голос доктора Брэнсон.

Я просияла, с гордостью глядя на Кэйда, удивленная тем, как быстро прогрессирует его состояние. В его глазах появилась сила, та самая сила, которой в них давно не было.

– Ему все еще предстоит долгий путь, но он делает поразительные успехи, – продолжала врач-невролог, как будто подслушав мои мысли. – Мы даем ему новый препарат. Это лекарство пока еще не одобрено, но в прошлом году провели исследование, доказавшее его эффективность для лечения пациентов с последствиями травмы головного мозга. Пока еще рано говорить, поможет ли оно Кэйду, но при сканировании заметно, насколько улучшилось его состояние.

– Я так рада это слышать, – сказала я. – Завтра я уезжаю в Мексику. Могу я немного с ним пообщаться?

Доктор Брэнсон посмотрела на часы, потом кивнула:

– Да. У него свободное утро.

– Тогда, может быть, вы разрешите отвезти Кэйда к его старому другу?

– Кто этот друг?

– Лучший друг детства и бывший бизнес-партнер, – объяснила я.

– Не знаю. – Невролог явно сомневалась. – Это непростой визит для него. Если этот человек хоть как-то связан с травматическими происшествиями из его прошлого, то я бы вам не советовала.

– Видите ли, я до сих пор не знаю, что именно случилось с Кэйдом, а встреча с Джеймсом может помочь это выяснить.

– Оставляю это решение за вами, – ответила доктор Брэнсон. – Возвращение в мир – это часть выздоровления. Мы не можем защищать наших пациентов от сложностей жизни. – Она немного помолчала. – Но не слишком давите на него.

Я поблагодарила врача и стала ждать, когда Кэйд закончит завтрак. Когда он вышел в коридор, я поймала его взгляд.

– Привет, – поздоровалась я.

– Привет, – ответил Кэйд.

Я подняла повыше коричневый пакет для покупок.

– Я кое-что тебе принесла.

– Спасибо.

Я посмотрела на лифт в конце коридора.

– Хочешь, чтобы мы поднялись в твою квартиру и оставили пакет там?

Кэйд кивнул, и мы вместе поднялись на лифте на третий этаж. Солнце вливалось в маленькую комнату через большие окна. Я села на маленький диванчик, Кэйд опустился на край кровати.

– Как тебе нравится программа? – поинтересовалась я. Пока слова формировались в моей голове, они звучали нормально. Но, слетая с губ, они становились нелепыми и официальными.

Он в ответ кивнул.

– Я так за тебя волновалась, – сказала я. – Надеюсь, это правильный выбор. Ведь тебе здесь нравится, да?

– Да.

Я просияла.

– Очень рада. Я надеялась, что так и будет.

Я поставил пакет с покупками на столик.

– Скоро ты начнешь вспоминать, Кэйд. И ты вернешь свою жизнь, я знаю это.

Я начала выкладывать из пакета вещи – две пары джинсов, свитер, три футболки – и сложила их аккуратной стопкой на кофейном столике.

– Кстати, – продолжала я, – мне пришло в голову, что мы могли бы сегодня навестить Джеймса, твоего старого друга.

Имя явно ничего не говорило Кэйду.

– Джеймс, – повторил он, словно пробовал имя на вкус.