– Как тебе будет угодно. Это тоже не имеет значения… Договор заключён. Ты свободен.

Худощавый проводил Унельма до ворот, и тот не сразу осознал, что всё получилось.

У него есть имя продавца, Лудела – в безопасности. Будущая услуга не слишком беспокоила Ульма – в конце концов, всё это будет потом, а до тех пор… он победил.

Успех окрылил его, и теперь Ульм снова почувствовал себя смелым, бессмертным, неуязвимым. Он решил зайти в «Хлад» – там, быть может, удастся узнать что-то про Хольма Галта… А может, получится даже встретить его лично. До сих пор везение ему не изменяло – почему бы ему не продолжиться и теперь?

Всё и вправду шло хорошо – он быстро добрался до кабака, почти не потратив время на блуждания в тёмных переулках. Пару раз он чувствовал на себе тяжёлые взгляды – но никто его не тронул. Возможно, слухи о его встречах с Белым Верраном уже разнеслись по Нижнему городу, и теперь аура знакомства с «владетелем» защищала его.

Унельм вошёл в «Хлад» без прежнего страха, несмотря на то, что у входа кто-то дрался, и на подмёрзшей земле поблёскивали алые капли крови – дурной знак, подумал бы Ульм, если бы был суеверен.

«Хлад» жил своей жизнью – зал гудел; люди пили, хохотали, спорили, бранились. Уже второй раз Унельм заходил сюда ночью, но что-то подсказывало ему, что такую картинку он застал бы здесь в любое время дня. «Хлад» явно был одним из тех мест, что жили вне времени.

– А, фокусник! – Гул, завидев Унельма, приветственно махнул ему из-за стойки. – Знал, что ты к нам ещё заглянешь. Эй! – гаркнул он прежде, чем Ульм хоть слово успел сказать. – У нас сегодня представление! Кто-нибудь, заткните Орлу. У нас тут сегодня и без неё найдётся, на что посмотреть. – Он повернулся к Ульму, подмигнул. – Ну, давай, шпарь. За дело!

Деваться было некуда, и Унельм показал несколько фокусов с монетами и картами, лентами и платками. В этот раз вышло у него куда хуже, чем в прошлый – он слишком устал после разговора с Верраном – до сих пор и не понимал, насколько – но к концу он немного взбодрился и даже показал кое-что новенькое. И если в начале представления завсегдатаи «Хлада» реагировали довольно вяло, то ближе к концу захлопали, засвистели – и выглядели довольными.

– Славно! – пророкотал Гул и подвинул к Унельму тяжёлую кружку с белой шапкой пены и тарелку, щедро наполненную жареными шкварками и ломтиками картофеля. – Держи, парень. Заработал.

Ульм накинулся на еду – ему не пришлось притворяться голодным.

– Оголодал совсем, а одет с иголочки, – хмыкнул Гул. – И чего тебя сюда тянет? Баба, так, что ли?

Унельм изобразил смущение – вышло хорошо, кажется, у него даже щёки покраснели; на помощь услужливо пришла здешняя духота.

– Ну, вроде того…

– Так и знал. Поработай в кабаке с моё, начнёшь разбираться в людях. – Гул с довольной улыбкой пригладил усы. – И кто же она? Из наших, здешняя? – Он щедро долил Ульму, налил и себе. Они выпили.

– Не… не совсем. Вообще она из препараторов. Томмали её зовут, может, знаете?

Гул присвистнул:

– Ну и ну, братец. Знаю, как не знать. Она же у нас тут и пела. Ты и Томми? Ну и ну. Ты, судя по одёжке, человек простой, а вот зазноба твоя – непростая. Таких красоток я не видал, а я их, уж поверь, повидал немало. Только искать её тут без толку. Помнишь ведь, что я говорил? Она тут давненько не появляется. И раньше реже стала ходить, а с тех пор, как все эти убийства начались, так совсем. С тех пор здесь вообще препаратора редко когда увидишь. Оно и понятно – охота им подставляться. Тем более ей. – Гул делался болтливым, и это было хорошо. Унельм старался пить медленно – обидно было бы упустить что-то важное.

«Тем более ей».

– Я в прошлый раз так и подумал, что речь о ней… И услышал, что у неё тут был кто-то, – пробормотал Ульм, изо всех сил изображая муки ревности – как он представлял их себе по книжкам не самого высокого пошиба. – Ну и подумал, может, тут её застану…

– Не, с этим теперь, понятное дело, покончено. Да и дело это давнее…

– Он ведь тоже препаратор, так? – Не стоило лезть на рожон, но Гул явно не собирался выдать больше, а Унельму нужно было разговорить его. – Хольм Галт, так ведь?

– Галт? – нахмурился Гул. – Кто-то обманул тебя, парень. Она ведь с Рамсоном миловалась. Об этом мало кто знал, но я их пару раз вместе видал… Вели себя, как будто случайно встретились, но я-то такие вещи чую. Да не убивайся так – у тебя аж всё лицо перекосило. Она ведь теперь, верно, горюет – он как сюда перестал ходить, она и то была весёлой, что твоя покойница, а теперь-то наверняка узнала о том, что с ним сталось… Так что, глядишь, и утешишь её. Нет худа без добра, а? А у Галта отродясь никаких шашней с Томми не было. Его, мне сдаётся, бабы вообще не интересовали.

– Не интересовали? То есть… а теперь? – Голова шла кругом. У Томмали был роман с Рамсоном!

– Теперь его вообще ничего не интересует, как я подозреваю, – сказал Гул, подливая Унельму. – Он ведь тоже окочурился. Ну да у препараторов дело это обычное – не то что у благородных диннов, так?

– Окочурился? Галт? – тупо переспросил Ульм. – Как?..

– Чего не знаю, того не знаю. Препараторы мне не докладываются. «Хлад» – место встречи, и всё тут… Лишних вопросов я не задаю.

– А давно он погиб? – растерянно спросил Унельм. Всё встало с ног на голову.

– Да вроде недавно. Да какая разница? Я ж говорю, ничего у них с твоей красоткой не было. И у тебя вряд ли будет – не в обиду, фокусник. Мужиков она выбирает себе под стать…

– У неё что, кроме Рамсона ещё кто-то был? – спросил Ульм. Голос у него вышел достаточно несчастным, и Гул плеснул ему ещё.

– А кто их, баб, знает, – сказал он сочувственно. – Я её как-то и с ещё одним из ваших видел – из ястребов самый знаменитый, разодет, тьфу… В таком камзоле по Нижнему городу ходить – надо быть психом, а он ничего не боялся. Видно, считал, что помирать надо с шиком… Ну, да и его тут давненько не видели… – Кто-то из дальнего конца стойки загрохотал кружкой по