Он искренне радовался приходу Горбачева, считая, что тотпридаст новый импульс развитию всего социалистического лагеря. Хотя сбоиначались почти сразу, с середины восьмидесятых. Длительное время оторванный отродины, он не мог, а частью и не хотел понимать и принимать изменения,происходившие по ту сторону железного занавеса.

Связной, регулярно выполнявший свои функции, не имел никакихдополнительных инструкций и не мог развеять его сомнений. Один за другимрушились привычные бастионы стабильности. И прежде всего они разрушались всознании Хайзе.

Наконец в 1989 году пала Берлинская стена. Произошлообъединение Германии, рухнул социалистический лагерь, начался развал СоветскогоСоюза. После триумфального объединения немецкой нации его связного отозвали, исамые страшные два года Хайзе провел один. В августе девяносто первого, услышаво ГКЧП, он снова обрел надежду. Тем страшнее оказался полученный позже удар.Была запрещена Коммунистическая партия, членом которой он был четверть века, ачерез четыре месяца исчез с карты мира Советский Союз. В эти дни он был награни помешательства. Ему казалось, что все, чем он жил эти годы, все егоидеалы и стремления оказались разбитыми и ненужными. От самоубийства егоудерживали только долг перед семьей и теплившаяся в глубине сердца надежда напрофессионализм бывших работников КГБ.

Вот почему Хайзе так обрадовался сообщению о приезде Дронгои встрече с резидентом.

Поставленная перед ним задача была не просто невероятной,она прямо противоречила всему тому, чему его учили во время подготовки и к чемуон постоянно готовился в течение долгих лет работы нелегалом в Германии.

Он должен был ждать собственного ареста. Российская разведкасобиралась сдать его англичанам. Здесь возможны два варианта. Либо англичаневходят в контакт с немцами и его арестовывают, либо агенты «ИнтеллидженсСервис» сами проводят операцию по нейтрализации Греве и предлагают ему работуна Соединенное Королевство. Учитывая противоречия, возможные между британской инемецкой разведками, а также традиционное недоверие и страх островитян поотношению к мощнейшей стране Европы, следовало ожидать, что англичане изберутвторой путь. Шансы, однако, уравнивало то обстоятельство, что Греве был непросто агентом российской разведки, а офицером бывшего КГБ и нелегалом,заброшенным на западную территорию. Англичане, не знавшие его прошлого, справедливомогли решить, что риск слишком велик, и выдать его немцам, и поэтому каждоеутро, вставая с постели, Хайзе тщательно брился, завтракал, целовал по привычкежену, детей и неспешно выходил из дома, отлично сознавая, что это может бытьпоследнее утро, проведенное в своем ломе, вместе с семьей.

В этот день он заметил наблюдение, выйдя из дома.Многолетний перерыв пошел ему только на пользу. Он не просто хорошоориентировался в городе, но и знал почти всех своих соседей в лицо. А этихлюдей Греве никогда ранее не видел.

Агенты перекрыли улицу с двух сторон, кроме того, у сквера,расположенного рядом, остановилась еще одна машина.

На работу его автомобиль пропустили, но вечером, выйдя изофиса, он снова обнаружил плотное наблюдение. Теперь это напоминало детскуюигру. Агенты преследовали его буквально по пятам несколько дней и затем разомисчезли.

Это его насторожило. Греве несколько раз попытался проверитьналичие скрытого наблюдения, но убедился, что с него снят контроль. Теперьследовало ожидать визита резидента. Конечно, если это были представителитуманного Альбиона. В другом случае арест был почти неминуем.

В воскресенье Греве нарочно вышел пораньше, направляясь кскверу, где любил отдыхать. Незнакомца он увидел сразу и терпеливо ждал, когдатот наконец подойдет к нему. Мужчина шел, держа за руку маленькую девочку, ноего явно интересовал сам Альфред Греве.

Подойдя к нему, незнакомец улыбнулся и сел на скамью.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — улыбнулся в ответ Греве, — вы, видимо,недавно поселились здесь? Я знаю всех в этом районе.

— Да, — обрадовался незнакомец, — я только вчера купилквартиру вон в том трехэтажном доме. А внучка приехала ко мне на уик-энд.

— Вы приезжий? — Греве с интересом посмотрел на ребенка.

Девочка смутилась и отбежала в глубь сквера, где ужекопошились двое детей.

— Нет, я из Унтерхахинга. Собственно, я давно хотелпереехать в этот район. Позвольте представиться, Герберт Андорф. — Незнакомецприподнял шляпу в несколько старомодном приветствии.

— Альфред Греве.

— Здесь чудесный воздух. Врачи уверяли меня, что это лучшийрайон в Мюнхене, — продолжал Андорф, — а у меня астма, вот и пришлось переехатьсюда.

— Понимаю, — Греве вдруг рассмеялся, — смотрите, как быстронашла ваша внучка общий язык с местными ребятами. Они уже играют вместе.

— Надеюсь, мы тоже сумеем подружиться, господин Греве, —тихо произнес Андорф, сделав акцент на слове «мы». Агент готовился к этомуудару и все-таки вздрогнул, впервые за двадцать лет услышав предложение осотрудничестве.

— Вы, кажется, ошиблись, — так же тихо промолвил Греве, — явас не понимаю.

— Верно, — улыбнулся Андорф и, наклонившись, почти неслышнопроизнес:

— Мы взяли в Монреале полковника Хетгесса, который, как вамизвестно, готовил ваш переезд в Мюнхен. Он узнал вас по фотографии, мистерГреве. Не стоит продолжать эту игру.

— Я не хочу с вами разговаривать, — поднялся со скамьиГреве.

— Подождите, — неохотно встал со своего места Андорф, — яуполномочен передать вам предложение «Интеллидженс Сервис».

Греве резко обернулся.

— Значит, вы не работаете на БНД?

— Конечно, нет, — заулыбался Андорф, — мне просто хотелось свами поговорить.

— Не сейчас, — покачал головой Греве, — мне нужноуспокоиться. Извините меня.

— Конечно. Вот мой телефон, позвоните, когда сможете, —протянул на прощание свою визитную карточку Андорф.

Дронго повезли в Лондон в закрытом автобусе в сопровождениинескольких автомобилей. Олвинга и Риггса не было видно, и он решил, что онивстретят его в столице. Путь оказался долгим, и Дронго успел даже вздремнуть,благо места в автобусе было достаточно.

В Лондоне его поместили в помещение без окон, у дверей которогодежурили двое сотрудников. Комната, вернее, спальня, имела все удобства. Он судовольствием съел поданный через пять минут ужин, после чего прилег почитатьгазеты.

Весь следующий день его никто не беспокоил. Только вечером,когда Дронго лежал на кровати, открылась дверь и без стука вошел Олвинг.