— Мистер Риггс, — устало сказал он, — я уже ничему неудивляюсь в своей жизни. Так кто убил этого старика?

— Ваш друг Эльдар. Кажется, его так звали, — ровным голосомсообщил англичанин.

— Не может быть! — Дронго задыхался. Значит, «жучок» ваэропорту поставила не Лона, а его бывший школьный товарищ, чтобы подслушать ихразговор.

— Вы действительно ничего не знали? — участливо спросилРиггс, внимательно глядя на него. — Он всегда работал на КГБ. Управление «К»,как и ваша Мария Грот. На его совести двое убитых в Дели. Но у нас не былодоказательств. А сейчас есть. Почерк один и тот же. Выстрелы в сердце и в головудля надежности. Это был ваш друг, Дронго. Американцы уже потребовали его выездаиз страны.

— Зачем вы мне рассказали? — тоскливо спросил Дронго. — Ненужно было этого делать.

— Нужно, — кивнул Риггс, — у вас не должно быть никакихиллюзий. Вы были хорошим экспертом в ООН, когда боролись с преступниками, аразведка — грязное дело. Здесь «предают только свои», так, кажется, говорятфранцузы? Всегда помните об этом. — Риггс кивнул на прощание, убрал трубку ивышел из комнаты.

Это был обычный короткий зимний день. Поздно рассвело. Теплане было. Только стужа и немного снега. И еще совсем чуть-чуть дул противныйветер.

На этот раз не было никакой охраны, никаких мерпредосторожности. Просто Риггс предложил ему выехать за город, и они поехаливдвоем в автомобиле. Риггс вел машину и почти не смотрел на Дронго, словнозабыв о его существовании. Делать вид, что ничего не происходит, былоневозможно, и Дронго старался незаметно оглядеться, пытаясь вычислить ведущеесяза ним наблюдение. Но ничего обнаружить не удавалось. Риггс вел автомобильмягко, не торопясь, добросовестно Останавливаясь на предупредительные сигналымашин.

— Куда мы едем? — не выдержал Дронго.

— Я же вам говорил, за город.

— Вы всерьез хотите меня уверить, что это воскресный пикник?

— Это деловая поездка, — сухо отозвался Риггс.

— А если я сбегу?

— Нет.

— Что, нет?

— Не убежите. И потом, для чего? Куда? К кому? Вам гораздовыгоднее сидеть здесь. Или интереснее — это одно и тоже.

— А если я все-таки попытаюсь сбежать? — сноваполюбопытствовал Дронго. Англичанин мягко затормозил.

— Пожалуйста. Можете бежать. Уверяю вас, за нами нетникакого наружного наблюдения.

Полминуты они просидели молча.

— Будем считать, что вам удался этот трюк, — беззлобнопроизнес Дронго, — поедем дальше.

Риггс кивнул, включая зажигание.

— Как вы спите по ночам? — спросил он. — Кошмары не мучают?— А вы считаете, они должны меня мучить?

— Я задал вопрос, — терпеливо напомнил Риггс.

— Не мучают. Подозреваю, что ваши психологи анализируют моеповедение даже во сне.

— А вот я плохо сплю по ночам, — вздохнул собеседник, —никакие лекарства не помогают.

— У вас нечистая совесть, — пошутил Дронго.

— Очень возможно, — серьезно ответил Риггс.

— Вы так и не сказали, куда мы едем.

— Извините. У нас сегодня важная встреча. Американцыприслали своего представителя. Нет, это не Бремнер. Он рангом повыше. Вместе сним будет шеф нашего ведомства. Видите, я предельно откровенен с вами.

— Спасибо. Значит, сегодня я увижу миссис Стеллу Римингтон?

— Подозреваю, что вы даже читали ее досье, — рассмеялсяРиггс.

— Вы так прячете своих руководителей спецслужб, как будтоони нелегалы.

Это, кстати, сугубо британская черта. Нигде в мире давно нетничего подобного.

— Нигде в мире нет такой разведки и контрразведки, как наша,— невозмутимо прервал англичанин.

— Господи! И вы еще на что-то претендуете. Да после КимаФилби и Гордона Лондейла вас нужно было закрывать за непрофессионализм.

— Не могу согласиться. Вы же здесь, у нас.

— А вы считаете меня фигурой, равной им обоим?!

— Во всяком случае, вы один из лучших профи, с кем явстречался за свою жизнь.

— Благодарю за комплимент. Вы тоже.

— Это не комплимент. Осторожнее, сейчас резкий поворот. Ядавно хотел у вас спросить: что вы думаете насчет ситуации у вас в России?

— У них в России. Вы же знаете мое подлинное имя. Ягражданин соседней страны.

— Ладно, не переигрывайте. Я просто воспользовался условнойтерминологией. Как вы считаете, политика России действительно может резкоизмениться?

— А как вы сами думаете?

— У вас дурная привычка отвечать вопросом на вопрос. Если нехотите, не отвечайте.

— Пожалуйста. Думаю, что не очень изменится.

— Почему?

— Существуют геополитические интересы, которые просто немогут исчезнуть.

— Вы в это так верите? А поддержка санкций против Ирака?Тогда Россия примкнула к коалиции объединенных западных держав.

— Какие-то уступки общественному мнению Запада, несомненно,будут. Но спецслужбы, армия, ВПК перестраиваться не могут и не будут, даже есливо главе их поставить демократа Сахарова или Ростроповича.

— Второй, кажется, музыкант? — спросил англичанин.

— Да. Во времена Брежнева лишили советского гражданства. Апервый уже три года как умер.

— Об этом я помню. Так вы считаете, что все может остатьсяпо-прежнему?

— Вы неумный человек, господин Риггс. Как, по-вашему, длячего я здесь? — спросил Дронго. — Неужели мне просто захотелосьпопутешествовать за их счет?

— Мы об этом и говорим.

Риггс включил музыку. Послышалась песня из знаменитогофильма «Кабаре».

Лайзе Минелли пела о том, что тигра нельзя превратить вягненка и, если любви нет, все кончено.

«Прощай, мой господин», — повторила певица.

— Потрясающая женщина, — восхитился Дронго.

— Простите, не понял.

— Ужасно люблю этот фильм. Смотрел его раз десять.

— Как можно тогда понимать решение ваших спецслужб о выдачесвоей западной агентуры, особенно в бывшей Германии?

— Только как ненужный балласт. — Дронго был более чемискренен.