— Угу. Не думал, что вы так честно ответите. Значит, лучшиекадры вы сохранили?

— У меня фатальное желание снова спросить: «А как выдумаете?» — Оба усмехнулись.

— Мы довольно долго едем, — осторожно заметил Дронго.

— Еще минут десять. А что вы думаете насчет нового министрагосбезопасности Баранникова?

— Он из милиции. А там уже давно свои идеалы. Кроме того,работал в Закавказье. В той обстановке остаться честным человеком в системе МВДпрактически невозможно. Он, конечно, не будет работать на западные спецслужбы.У него свое понятие об офицерской чести. Хотя деньги за услуги, думаю, возьмет.Такая была система.

— Он сможет реформировать КГБ?

— Вы хотите знать правду или вам нужен удобный ответ?

— Мне нужен удобный ответ.

— Он не сможет.

— А правда?

— Не захочет.

— Спасибо. Вы более откровенны, чем я ожидал.

— Вы тоже. Я не предвидел, что вы спросите об этом у меня.Просто вы мне более симпатичны, чем Олвинг.

— Интересно, почему?

— Он маленького роста и чувствует свою ущербность. Вразговоре со мной постоянно проявляет злость.

— А если он просто не любит русских шпионов?

— А вы любите? Тем не менее вы говорите со мной нормально.Нет, у него комплекс неполноценности. Подозреваю, что наш разговор записываетсяна пленку, и он нас слышит. Тем хуже для него.

Риггс рассмеялся, не пытаясь возражать.

— А что вы думаете о Примакове?

— Этот тем более не будет реформировать разведку. Наоборот,он сделает все, чтобы ее укрепить. И, конечно, в нужный момент он и Баранниковпросто сдадут Ельцина. Причем Примаков будет главной фигурой, которую всепочему-то недооценивают. Или для начала попробует сделать первую попытку,подставив Баранникова или еще кого-нибудь из ближайшего окружения Ельцина.

— Вы не боитесь, что ваш разговор передадут в Россию?

— Если это предупреждение, то запоздалое, если угроза,пустая. В моем положении трудно чего-то бояться.

Автомобиль остановился у какого-то парка.

— Давайте пройдемся, — предложил англичанин.

Они шли среди деревьев минут пять.

— Зачем вы подставили Греве? — вдруг спросил Риггс. — Онведь ваш «суперагент», правда?

— Олвинг уже все сказал, — чуть помедлив, отозвался Дронго,— вы решили начать второй акт.

— Олвинг не понял главного. Вы не скрывали Греве, а,наоборот, сделали все, чтобы его выдать.

— Новая версия?

— Нет, Олвинг все говорил верно. Но после долгого анализа япросто заменил знаки плюс и минус на противоположные, и все сразу встало насвои места. В вашей версии было несколько ошибок.

— Какие? — Игра шла уже в открытую.

— Во-первых, слишком много двойных агентов. Эрих Хайншток иЭдит Либерман. Совпадение? Думаю, исключено. Логично?

— Допустим.

— Вторая ошибка — слишком быстрое устранение Любарского.Конечно, он никому не был нужен. Однако ваша разведка немного поторопилась. Еголиквидировали еще до того, как вы покинули Нью-Йорк. Но самое главное. Вызнали, что его убили. Когда я вам сообщил, что знаю об убийстве Любарского, выдаже не удивились. Лишь спросили — кто? Это был явный прокол.

Третья ошибка: ваша разведка прекрасно знала, что Бетельманникогда, ни при каких условиях не будет сотрудничать с вами. У меня естьперехват пятилетней давности, когда резидент КГБ в Англии докладывал оневозможности использования Бетельмана.

— Все?

— В основном да. Но и этого вполне достаточно.

— Все правильно, — согласился Дронго, — за исключениемодного момента.

— Какого?

— Вы два или три раза незаметно подыгрывали мне. И я всевремя задавал себе вопрос: зачем вы это делаете?

— Теперь знаете ответ?

— Если учесть наш сегодняшний разговор, думаю, вы пыталисьменя переиграть.

— Удалось? — улыбнулся Риггс.

— Нет. Хайншток убит. Причем убит нашими людьми. Любарскийтоже мертв. Если бы мы хотели подставить Хайнштока, мы бы его не убрали. Да исмерть Марии Грот трудно объяснить. И уж совсем непонятно, зачем нужно былоубирать Любарского?

— Чтобы подстегнуть вас и убрать ненужного свидетеля, —быстро предположил англичанин.

— У вас извращенная фантазия, мистер Риггс.

— И наконец, самое главное, — невозмутимо парировалсобеседник, — я почти убежден, что вы встретились с мистером Греве.! АльфредомГреве. Как только я сумею доказать это, ваш план провалится.

Дронго молчал. Долго. Затем спросил:

— Зачем вы все это говорите мне?

— А вы как думаете?

— Теперь вы решили отвечать вопросом на вопрос? Это нужнобыло говорить не здесь, а там, в вашем центре. Я могу поверить вам и попытатьсясбежать.

— Нет, — возразил Риггс, — не стоит. Климат у наснездоровый, и кто-то из наших друзей рекомендовал вам послать теплый шарф.

Ваша сверхзадача, Дронго, состояла в том, чтобы встретитьсясо мной. Сведения, которые я должен передать, очень важны, и их нельзя былопосылать обычным способом через курьера.

— Значит, это вы?

— Да, тот самый преемник Филби и Лонсдейла, — почти неслышнопроизнес Риггс, — в американской разведке я известен под именем СтивенаХарлета.

Через три месяца он вернулся домой. Во многих республикахбывшего Советского Союза по-прежнему шла война. Молдавия, Грузия, Азербайджан,Армения, Таджикистан, Ингушетия, Осетия, Чечня. Конечно, его больше непроверяли. После разговора со Стеллой Римингтон и категорического отказа Дронгосотрудничать с англичанами его оставили в покое. С ним разговаривал толькоРиггс, еще несколько раз вывозивший Дронго на природу. Информация, которуюдавал Кэвин Риггс, была настолько ценной, что Дронго постепенно начиналпонимать всю важность этой операции. Данные ошеломляли, но и не верить им былонельзя, и Дронго добросовестно запоминал имена, адреса, кодовые названияпроводимых операций, новые коды к шифрограммам. Информация оказалась сложнойдаже для тренированной памяти профессионального аналитика, и приходилосьприкладывать определенные усилия, чтобы запомнить всю эту сумму данных.