добиваться её, Дудич сам не знал, как оказался у замковых ворот. Как-то машинально он отправился к городу. В тот момент, когда собирался войти в ворота, он услышал приветствие, и с чересчур любезной улыбкой с ним настойчиво поздоровался вчерашний венецианский купец.

– Как же это удачно случилось, – сказал он, – что я вас встретил. Знакомых у меня нет, я целый день брожу, ни с кем не перемолвившись. Никуда попасть было нельзя.

– А что вы хотели? – ответил Дубич. – Сегодня был самый тяжёлый день из всех; слава Богу, что после стола старый король дал нам и себе отдых.

– А молодые? – спросил с любопытством купец. – Пошли, небось, вместе?

Дудич усмехнулся и покачал головой.

– Молодая пани, должно быть, очень устала, – произнёс он, – а король, видимо, не спешит к жене.

Лицо итальянца выразило сильное недоумение.

– Возможно ли это? – спросил он. – Такая красивая и мила дама, молоденькая, воспитанная.

– Вы видели её? – прервал Дудич, которого в свою очередь эта похвала удивила.

Итальянец смешался.

– Я видел её только издалека, – сказал он, – но все повсюду это разглашают.

Какое-то время они шли к воротам молча. Купец взял

Дудича под руку, как если бы не хотел его отпустить, а он очень хотел продолжить разговор.

– С того времени, как я в Кракове, – сказал он через мгновение, – я постоянно сталкиваюсь с недомолвками и намёками, которых я толком не понимаю. И не удивительно, потому что я чужак, и вижу, что у вас на дворе нелегко всё понять, и тому, кто хочет приблизиться к людям, ступать должен осторожно. Не разделяются ли двор и страна на два лагеря?

Дудич, который не любил об этом много распространяться, в знак подтверждения только кивнул головой.

Купец улыбнулся.

– А вы, сударь, к какому лагерю себя относите?

– Я? Я? – ответил Петрек и задумался. – Сказать по правде, мне это трудно определить. Я придворный его величества старого короля, имел намерение вписаться на двор молодого, а у старой королевы я тоже не хуже записан.

И после минутного раздумья он добавил наивно:

– Прежде всего я держусь с самим собой.

Ему это казалось остроумным и он улыбнулся, довольный собой, глядя в глаза купцу, который одобрил это.

– Вы правы, это безопасней всего, – сказал он. – Если не ошибаюсь, – прибавил венецианец после маленькой паузы, – признайтесь, эта вчерашняя очень красивая итальянка, что сидела так гордо и ни с кем не соизволила разговаривать, вам нравится, не правда ли?

Дудич не отрицал, он гордился этим.

– Похожа на королеву, не правда ли? Такую пани посадить дома, было бы чем гордиться.

– Но я слышал, – прервал купец, – что молодой король якобы тоже к ней рекомендовался.

Петреку совсем не было досадно в этом признаться. Он рассмеялся.

– Ну и что? – спросил он. – Молодой король женится на красивой и молодой королеве, поэтому ему придётся распрощаться с итальянкой. На это я и рассчитываю.

Купец принял это признание с сочувствием.

– Можно вас будет поздравить, – ответил он. – Я видел её вчера, внимательно пригляделся: красива, молода, исполна очарования, а король всё-таки о ней и её муже будет, наверное, помнить.

– Это разумеется, – сказал Дудич, – хотя я на это мало рассчитываю. Меня хватит на удовлетворение всевозможных её фантазий, лишь бы руки добиться.

– Думаете, что у вас теперь это получится без труда? – спросил весьма любопытный итальянец.

Петрек начал дивно крутить головой.

– Но, но! – сказал он не спеша. – Это не так легко, как кажется… Итальянка высоко смотрит… и хуже того, она нужна старой королеве, поэтому она так просто её не отпустит.

– Нужна? А на что? – допрашивал итальянец.

Тем временем они шли к городу. Дудич был в таком расположении, что вопрошающий мог легко из него всё вытянуть.

– Между нами говоря, – сказал Петрек с важным выражением лица, как будто раскрыл великую государственную тайну, – королева Бона – женщина чрезвычайно хитрая и упрямая, когда что однажды решит; она не выносит молодой жены короля, которую ей силой навязали. Поэтому поддерживает любовницу, чтобы не подпускать сына к жене. – А разве старый король это разрешает? – говорил итальянец.

– Наверняка не рад бы, но разве старик справится? – сказал Дудич. – Он и его помощники идут простой дорогой, а королева окольными путями и напрямик; скорее она, чем они, достегнет цели.

– Стало быть, ваше дело обстоит плохо! – вздохнул итальянец.

Дудич вторил ему вздохом.

– Я не отчаиваюсь, – сказал он, – не отчаиваюсь.

– Что вы думаете?

– Я ещё ничего не решил, – сказал Дудич. – Я простой человек, особенной хитростью не похвалюсь. У меня с собой только две вещи: упрямство и немного денег.

– Обе не следует презирать, – ответил итальянец. – С

ними можно далеко зайти. Но, – добросил он, – очевидная вещь, что раз дела так обстоят, вы должны держаться со старым королём. Он и его друзья могут помочь вам.

– Так и я думаю, – прервал Петрек, – однако пусть Бог меня убережёт разрывать отношения со старой королевой и ставить её против себя. Такого червяка, как я, она бы сразу раздавила.

Необычайно любезный венецианский купец в ту минуту, когда они дошли до рынка, оглядел дома.

– Я тут живу у Монтелупе, – сказал он, – потому что меня гостеприимно приняли. Не хотите ли на минутку зайти ко мне?

Дудич поклонился, а купец ввёл его в комнату, которую занимал на первом этаже. Там на пороге их сразу встретила служанка, одетая по-итальянски, скромно, но по-пански; и по этому постоялому двору можно было понять, что итальянец, хотя простой купец, должно быть, был очень зажиточным. Только удивительное дело, в его жилище ничто не выдавало сословия, к которому принадлежал. На столе лежали книги, в углу стояло красивое оружие, вокруг видно было богатство. Но так как в то время много торговцев занимало в обществе высокие должности, это Дудича не удивило.

Они сели, по кивку подали им отличное вино, изысканные сладости, да и дорожные принадлежности выглядели очень броско. Когда слуги удалились, купец начал заново прерванный разговор.

– Я желаю вам успеха, – сказал он, – и лишь бы сумели взяться за дело, я думаю, что выйдете победителем из этого предпиятия.

Дудич усмехнулся.

– Из влиятельных лиц при старом короле, – сказал он, – я хорошо знаю пана Северина Бонера, я знаком с паном Дециушем и другими. Как только любовница короля будет обременять и мешать, думаю, что мне помогут с браком.

– А она? – спросил итальянец.

– Она? – рассмеялся Петрек. – Сейчас не хочет на меня смотреть, потому что ей кажется, что останется с молодым королём. Позже ум должен появиться… никто лучше меня ей не попадётся, это несомненно.

Венецианец всё время слушал с