Примерно через шесть месяцев после того, как мы сошли с дороги, Пит осел в Холмсхерсте. Он пытался написать следующий альбом и лично сообщил мне, что у него ничего не выходит. Пит исписался. Это действительно был конец. «Я больше не могу писать, – сказал он. – Я не могу продолжать». И я думаю, что он удивился, когда я ответил лишь: «Хорошо». Было тяжело, потому что мы с Джоном уже потратили свой аванс, но это не имело значения. Мы нашли выход, и я полностью поддержал решение Пита. Ему нужно было пространство, чтобы дышать. Ему нужно было восстановиться. Поэтому – занавес. За исключением появления на фестивале Live Aid в 1985 году, на что меня уговорил сладкоречивый Боб Гелдоф (ирландский музыкант, актер, общественный деятель, один из организаторов международного благотворительного музыкального фестиваля Live Aid. – Прим. пер.), мы больше не выступали. В течение почти десяти лет о The Who не было ни слуху ни духу.

Я не радовался из-за того, что наша группа распалась. На то была воля судьбы. Однако для беспокойства не было причин. Если нам не суждено собраться вместе, да будет так. Но если это произойдет, то лишь после того, как мы найдем подходящего барабанщика. Я знал, что Пит так просто не сдастся. Он очень умный человек и всегда держал руку на пульсе. Мы признавали его талант, и он понимал, как ему повезло повстречать нас, пускай и не всегда показывал это. Пит понимал, что каким-то образом ему удалось найти троих музыкантов, которые могли представить миру его талант. Затем их число сократилось до двух, но я и на мгновение не мог представить, что это действительно был конец. А пока что мне приходилось оплачивать счета. В восьмидесятые я занимался актерской работой, сольными альбомами и рыбным хозяйством.

В 1980 году я сыграл Джона МакВикара[17], грабителя банков и беглого заключенного, в одноименном фильме. Это не было похоже на другие мои роли. Многие из моих друзей были грабителями. Им казалось, что это круто, и сегодняшние банды думают так же. К этому стремятся ребята из трущоб, без гроша в кармане. Преступление кажется им легким путем к богатству. Я хотел сняться в этом фильме, чтобы развенчать этот миф. Сколько веревочке ни виться, все равно наступит конец. Спросите Билла Карбишли или Джорджа Дэвиса. В 1974 году второго посадили на двадцать лет за вооруженное ограбление Лондонского совета по электричеству. Единственная проблема заключалась в том, что он этого не делал. Его жена Роуз организовала масштабную кампанию по его освобождению, и я был очень рад помочь ей с этим. Я вышел на сцену с футболкой «Джордж Дэвис невиновен» и ликовал, когда его выпустили. А затем, примерно через год, его поймали за рулем автомобиля у банка, когда он пытался скрыться с места ограбления. И на этом все. Следующие семь лет он провел за решеткой. Я был рад, что он избежал наказания за преступление, которое не совершал, и радовался, что его посадили за дело. Таковы правила игры. Здесь нет никакой романтики. Он потерял свою свободу и свою любимую жену. Все эти парни были лопухами, и рано или поздно до них это доходило. Джон МакВикар был особенно честен с собой. Он написал самый правдивый и лишенный романтики труд о своей преступной жизни. Он показал, что, хотя грабители могут легко заработать, их жизнь вскоре непременно омрачается сложностями. Это я и хотел показать в фильме. Я подумал, что все средства будут хороши, лишь бы предостеречь ребят от того, чтобы ступить по скользкой дорожке.

Я не думаю, что мы как-то приукрасили образ Джона в этом фильме. Мы всего лишь рассказали его историю. И как оказалось, у этой истории был счастливый конец. Его жизнь кардинально изменилась после того, как он вышел из тюрьмы. Он стал очень успешным писателем и с тех пор жил припеваючи. Процесс съемок был захватывающим. Спустя несколько недель мне было трудно выйти из образа МакВикара. Я всюду расхаживал с важным видом, источая гангстерское чванство. …Интересно, что Хизер думала по этому поводу? Но я многому научился. Большую часть тюремных сцен я отработал с Адамом Фэйтом, который играл роль сокамерника МакВикара, Уолли Пробина по кличке Ангельское личико, и он был великолепен. Он помог мне научиться расслабляться и давать волю чувствам. Если ты понимаешь, что в данную минуту играешь на камеру, то тебя ждет неудача. Но если этих мыслей нет – все пройдет как по маслу. Диалоги же имеют второстепенное значение.

Вы можете заметить, что я не до конца приноровился к своему актерскому амплуа, когда играл капитана Мэкхита в адаптации «Оперы нищего», снятой силами Би-би-си в 1983 году. Я не до конца понимал, как вести диалог, как воспользоваться силой слова. Я воспринимал эту телевизионную постановку как фильм. На экране кинотеатра любые, даже самые маленькие, движения заметны, но это совершенно не так, когда речь идет о кино для маленьких телевизоров. Так что мне еще многому предстояло научиться.

Я мысленно посмеивался над своими недоброжелателями, когда принял участие в прослушивании на «Комедию ошибок» сразу после того, как закончил работу над «Оперой нищего». Это был Шекспир. Это был мой шанс. Мне сообщили, какие отрывки будут использоваться на прослушивании, и я целую вечность учил их наизусть, потому что неважно читаю с листа. В урочный час я заявился на пробы в полной готовности. Джеймс Селлан Джонс, известный режиссер, сидел с каменным лицом. Недолго думая, я приступил к делу. Вскоре, может быть, через три или четыре строчки, он начал смеяться, и после этого все становилось лишь хуже. К тому времени, как я добрался до конца, он чуть по полу не катался от смеха. Похоже, что я облажался.

Желая, по всей видимости, усугубить мое положение, он попросил меня прочитать другую часть комедии. Я не учил ее и просто не мог этого сделать. Это был кошмар. Под конец он сказал: «Ладно, как думаешь, у тебя получится сыграть обе части?» Я не мог в это поверить. Я был потрясен. В тот момент малейшее дуновение ветерка могло сбить меня с ног. Я получил роль Дромио Эфесского и Дромио Сиракузского.

От этой работы я испытал колоссальное удовольствие. Только полюбуйтесь на меня: я работал над текстом Шекспира, я понимал его, понимал его шутки. Никто не смотрел на меня свысока. Я был полностью вовлечен в постановку, и это был невероятный опыт. В конце, когда двух братьев Дромио поместили в один кадр в финальной отредактированной версии фильма, вы могли видеть, насколько я был вовлечен в процесс. Дромио, чей хозяин относится к нему с большим уважением, был на два дюйма выше другого. Я непроизвольно съежился, когда играл менее удачливого близнеца.

Вряд ли близнецы Крэй обратились ко мне, потому что их восхитило, как уморительно я сыграл близнецов Дромио в «Комедии ошибок». Подозреваю, что мое исполнение МакВикара больше пришлось им по вкусу. Как бы то ни было, однажды мне позвонил криминальный авторитет Большой Джо Пайл и поинтересовался, хочу ли я купить права на создание фильма о братьях Крэй. Мне действительно нравится Джо. Он был уважаемым и благородным злодеем. Полиция преследовала его годами. Его безуспешно судили за убийство вышибалы в ночном клубе в 1960-х годах. В конце концов его схватили в 1992 году за «организацию масштабного наркосбыта», но я все же поехал навестить его в тюрьме Белмарш. Мне нравилось посещать и подбадривать Джо. Мы никогда не обсуждали бандитские темы. Достаточно было того, что я видел, на чьей стороне он играл. Джо не был кем-то выдающимся в глазах общественности, но он был посредником между большими криминальными семьями. Он был тем, кто разбирался с внутренней грызней. Представьте себе, что это ваша основная работа. Хотя он, безусловно, был хорош в этом. Когда он умер в 2007 году, члены семей Крэй и Ричардсон отправились на похороны. Для него устроить посредничество между мной и Крэй было парой пустяков.