Как правило, банкиры не позволяли никому превышать кредит, даже друзьям или партнерам, но искушение было непреодолимым. Многие из тех, кто вносили в банк наличные, радовались, что их деньги год за годом находятся в руках банкиров, а счет растет или уменьшается в соответствии с платежами, полученными или произведенными за товар. Ничто не могло помешать банкиру воспользоваться доверенными ему средствами и провести платеж там, где требовались наличные, например рассчитаться с командой галеры от имени правительства. Тем самым банкир, в свою очередь, становился кредитором правительства. Банкиры поступали так довольно часто. Иногда они просто предоставляли кредит на депозит, который вкладчик на самом деле не вносил. Обычно вкладчик не мог забрать наличные. Кредит, предоставленный ему в банковских книгах, мог быть переведен другому торговцу в уплату за купленный товар. Пока все сделки проходили в пределах сравнительно малой группы оптовых торговцев, которые собирались на Риальто, банкиры могли вносить вклады на банковский кредит. Конечно, если он таким образом предоставлял слишком много займов, он сильно рисковал: если какое-нибудь непредвиденное событие нарушало спокойствие, многие вкладчики желали забрать свои вклады. Разумеется, иногда банкиры тратили средства на скупку переводных векселей, расплачиваясь за них кредитами в своем банке.

Одним обстоятельством, которое спровоцировало много банкротств, но, с другой стороны, принесло банкирам много прибыли, была частая смена монетной системы или смена курса золота и серебра. Большое серебряное пенни, или грот, чеканившийся Энрико Дандоло, который финансировал Четвертый крестовый поход, сохранял тот же вес (2,18 грамма) и ту же пробу (965-ю чистого серебра). Правительственные обязательства (облигации) и международные сделки записывались в «расчетной денежной единице», основанной на гроссо. В «большую лиру» («лира ди гросси») входило 240 гроссо, больших серебряных монет. Из-за того, что венецианский гроссо сохранял одинаковый вес и одинаковую пробу, он имел широкое хождение в Восточном Средиземноморье. Венецианцы платили за ввозимые с Востока товары, посылая мешки с гроссо или серебряные слитки той же пробы, готовые к чеканке.

Для розничных сделок в пределах одного города чеканились более мелкие пенни (пикколи). Они содержали меньше серебра. Вторая расчетная единица появилась после того, как 240 малых пенни назвали «малой лирой» («лира ди пикколи»), а 12 малых пенни – «малым сольдо» («сольдо ди пикколи»). Так как в чеканившихся позже малых пенни содержалось все меньше серебра, гроссо, который вначале стоил всего 26 пикколи, скоро стоил уже 32 пикколи.

Золото, как и серебро, поступало в Венецию из шахт в Германии, Венгрии и на Балканах. Много золота также захватили крестоносцы. Но настоящая золотая река хлынула в Западную Европу в результате торговли с Северной Африкой, в которой важную роль играли Генуя, Пиза и Флоренция. Генуя и Флоренция стали первыми западными городами, в которых чеканились золотые монеты; флорин, выпущенный в 1252 году, повсеместно считался стандартной золотой монетой до того, как в Венеции в 1284 году не отчеканили дукат того же веса и той же пробы, что и флорин. До тех пор в Венеции ходили золотые монеты, отчеканенные в Византии. Постепенно монеты византийской чеканки обесценивались, венецианский же дукат, или цехин, сохранял вес 3, 5 грамма почти чистого золота (997-й пробы) начиная с первой чеканки в 1284 году и почти до падения республики в 1797 году. В первые десятилетия XIV века, однако, многие венецианские консерваторы не доверяли золоту. Дукаты считались просто альтернативным или дополнительным способом платежа. Оптовые цены, все государственные облигации и кредиты в банковских книгах переводились в деньги на основе гроссо. В дополнение к лире ди гросси имелась и вторая расчетная единица, основанная на гроссо, а именно лира а гросси: 26 лир а гросси составляли одну лиру ди гросси.

Банковское дело развивалось в связи с обменом денег, и одной из функций банкиров было иметь большие количества монет, пригодных для таких операций, как наем экипажей галер. Правда, в самих банках никаких сейфов не было. Наличные деньги хранили в укрепленных помещениях во дворце государственного казначея, который находился рядом с мостом Риальто, неподалеку от киосков банкиров. Вследствие внезапных скачков в относительной стоимости золота и серебра они могли стать обладателями слишком большого количества «не тех» монет, но чаще им удавалось выгадывать на обмене валют. Пока стоимость золота в сравнении с серебром росла (от 1 к 10 в 1252 году до почти 1 к 14 в 1305 или 1310 годах), банкиры получали прибыль, размещая вклады в золотых дукатах и расплачиваясь серебряными гроссо – на такие операции они имели право. Иногда они расплачивались более мелкими серебряными и медными монетами, которые имели хождение в розничной торговле и использовались при выплате жалованья.

Внезапное понижение ценности золота началось в Венеции около 1326 года. Золото падало в цене до тех пор, пока не вернулось к пропорции 1 к 10 по отношению к серебру. Примерно 20 лет (с 1305 по 1325 год) один золотой дукат стоил на рыночной площади 24 серебряных гроссо и по такому курсу принимался и продавался банкирами. Вдруг оказалось, что золота в стране в избытке, а серебра сравнительно мало, поэтому купец, предлагавший золото, мог получить за них лишь 20 или 22 гроссо за дукат. Так как долги записывались в гроссо, падение дуката и редкость гроссо затрудняли должникам возможность расплатиться с кредиторами, банкам – расплатиться с вкладчиками, а правительству – заплатить держателям облигаций. Ничего удивительного, что правительство вмешалось и объявило, что золотые дукаты следует продавать по 24 гроссо. Впоследствии все долги, записанные в гроссо, можно было заплатить дукатами по этому курсу. Вскоре гроссо значительно превысили свою номинальную стоимость и их перестали чеканить, по крайней мере в прежнем виде. Таким образом, в середине XIV века Венеция перешла от серебряного стандарта к золотому.

В 1262 году в Венеции возник облигационный заем, который впоследствии играл важную роль в финансах города-государства. Как и другие правительства того времени, венецианское правительство финансировало войны, одалживая деньги, и зависело от непрямых налогов для покрытия расходов мирного времени и процентов по займам. Подоходный налог и прямые налоги на собственность не разрешались, за исключением тех случаев, когда правительство делало вид, что возместит ущерб. Один важный непрямой налог взимался на Риальто и в Фондако деи Тедески за все оптовые сделки. Хотя он составлял менее 1 процента, благодаря потоку товаров, проходившему через Венецию, поступления были большими. Еще важнее были акцизы на вино, соль, мясо, масло и т. д. Такие налоги на потребление оказывались более обременительными для бедняков, чем для людей состоятельных. Богачи при такой системе весьма преуспевали, особенно если их займы на финансирование войн приносили им от 12 до 20 процентов прибыли, что было обычной ставкой для краткосрочных займов.

Широкое распространение займов по ставке 20 процентов и выше, на которые шли многие средневековые города, не только обогащали состоятельных людей, но и ослабляли сами города-государства. Венеция укрепила государство, слив в 1262 году все внешние займы в то, что позже получило название «старая гора» – «монте веккьо». Выплаты по этому займу составляли всего 5 процентов. Однако эти 5 процентов выплачивались без перерыва в продолжение более 100 лет. Все венецианцы, имевшие самое минимальное имущество, обязаны были покупать правительственные облигации. Возмещение производилось пропорционально, всякий раз, когда налоги на оптовые сделки и предметы потребления пополняли казну. Время от времени делались и краткосрочные займы через банки и такие правительственные организации, как Монетный двор, департаменты зерна и соли. Позже их заменили налоговые квитанции и новые принудительные займы в дополнение к «монте веккьо». Венеция стала первой европейской страной, регулярно выплачивавшей проценты из одного фонда равным образом всем держателям облигаций.