До Второй Генуэзской войны государственный долг был маленьким и возмещался достаточно быстро, но в конце этой войны размер «монте веккьо» превысил 500 тысяч дукатов, а в 1313 году, после Феррарской войны, он перевалил за миллион дукатов и, очевидно, не мог быть возмещен в течение нескольких десятков лет – если его вообще собирались отдавать. Но выплаты 2,5 процента каждые полгода делали его привлекательным капиталовложением; облигации охотно покупались и продавались. Вложения в «монте веккьо» добавляли долю стабильности в доход «своих» торговцев, позволяли обеспечивать вдов и сирот или жертвовать на благотворительность. Пенни, собранные цехом лесорубов, чтобы поддерживать тех, кто в результате несчастного случая лишился работы, хранились в сундуке, запертом на множество замков; но еще большие фонды, собранные цехом плотников на приданое своим дочерям, вложили в государственные облигации. Банкирам разрешали покупать эти облигации и даже поощряли их к этому. Венецианские облигации покупали и правители соседних городов, желавшие отложить денег на черный день, если их свергнут, но большая часть «монте веккьо» принадлежала высшему классу Венеции и основанным им благотворительным фондам.

К концу XIV века венецианское общество более отчетливо разделялось на классы, чем за 200 лет до того времени. Реформы в составе Большого совета, перемены в кораблестроении и навигации и льготы «своим» купцам не давали многим подниматься по социальной лестнице, особенно после экономического спада середины XIV века, усугубленного эпидемией «черной смерти».

На самой вершине находились 20–30 знатных семей, в которых традиционный престиж сочетался с политической властью и выдающимся богатством. По большей части те же самые семьи считались видными на протяжении многих веков. Еще сто семей также причислялись к знати, потому что их представители допускались в Большой совет. Они обладали монополией на членство во всех других правящих советах, магистратах, на судейских должностях и высших военных чинах, на всех руководящих государственных постах. Некоторые проводили почти всю жизнь, занимаясь юридической практикой и политикой, но большинство представителей знати было торговцами и капитанами кораблей, знакомых с отдаленными рынками; если они и получали важные посты, то только после достижения ими среднего возраста и после того, как они вносили весомый вклад в фамильное состояние.

Не все венецианские представители знати были богаты, и не все богачи принадлежали к венецианской аристократии. Лучше всего нам известно о распределении богатства из списков, составленных для внесения принудительных займов. В список оцененного имущества за 1379 год внесли лишь относительных богачей, которые обязаны были делать займы, а именно те, чье имущество оценивалось в 120 дукатов и выше, что означало, ввиду примененной системы оценки, что в список попали те, чье имущество стоило больше 300 дукатов. В то время 300 дукатов можно грубо сравнить с заработками по-настоящему искусного ремесленника. Даже десятники-корабелы редко зарабатывали 100 дукатов в год. Однако 2128 человек сочли достаточно богатыми и включили их в список. Поскольку дело происходило в те годы, когда в Венеции свирепствовала чума, общая численность населения не превышала 100 тысяч человек, возможно, была чуть менее 60 тысяч, поэтому включенные в список составляли примерно 1/8 от всех домовладельцев. Из этой цифры, то есть из 2128, 1211 были представителями знати, а 917 – простолюдинами. Необычайно богатыми сочли 91 представителя знати и 26 простолюдинов; их имущество оценивалось от 10 до 150 тысяч дукатов. Последняя цифра относится к богатейшему гражданину, Федерико Корнаро. Очевидно, понятия «богатый» и «знатный» различались, хотя иногда и накладывались друг на друга. Из обладателей умеренного богатства, от 300 до 3 тысяч дукатов, 817 были представителями знати, а 755 – простолюдинами. Эти цифры показывают, что многие представители знати, и даже их большинство, на самом деле не были богачами. Вдобавок имелись такие бедные аристократы, что их вовсе не включили в список, и некоторые богатые представители знати, которых не включили в список потому, что у них не было дома в Венеции – они жили за границей.

Среди сравнительно обеспеченных венецианских простолюдинов расслоение шло в течение всего XIV века. Средний класс отличал себя от простонародья и назывался «граждане» («читтадини»). Они считали ручной труд не подходящим для себя занятием. В пределах этого среднего класса высший статус, хотя и не обязательно самое большое богатство, принадлежал тем, которых называли «урожденными гражданами» («читтадини ориджинари»). Из их рядов набирались клерки в канцелярию дожа, нотариусы и практикующие юристы. Хотя в Венеции, в отличие от Падуи, Флоренции и других городов, не было цеха юристов, «свои» юристы, не являвшиеся представителями знати, приобретали статус избранных среди граждан.

Другие «урожденные граждане», занятые во внешней торговле или управлявшие предприятиями, например стекольным заводом, обладали теми же правами, что и знатные торговцы. К числу богатых граждан относились и некоторые иммигранты, хотя они и не пользовались таким уважением. Если иностранцы переселялись в Венецию, например женившись на венецианке, и если они не занимались «механическим», ручным трудом, они через 10 лет получали право полугражданства (de intus), дававшее им равные права с венецианцами, занятыми во внутренней торговле. Через 25 лет постоянного проживания они получали полные права гражданства (de extra), которые позволяли им наравне с венецианцами заниматься международными перевозками и платить таможенные пошлины.

Простолюдины рангом ниже, чем «граждане», пользовались экономическими правами в составе цехов, к которым они принадлежали, в соответствии со своим в них положением. Одной из функций таких цехов (скуол) была благотворительность. Жители Венеции, не принадлежавшие к профессиональным цехам, а также некоторые из принадлежавших, находили такую же помощь в несчастьях и выход для религиозного чувства и сочувствие во многих братствах, которые не требовали от своих членов какой-либо профессиональной принадлежности.

Одна группа этих непрофессиональных объединений стоит особняком на общественной лестнице. Было четыре, позже шесть так называемых «больших скуол» («скуоле гранди»). Их называли так потому, что им официально разрешалось принимать от 500 до 600 членов. Их еще называли «скуоле деи баттути», так как в самом начале существования их члены бичевали себя на церемониях. Самобичевание, широко распространенное в XIII веке, вскоре сменилось другими проявлениями религиозного пыла; в процессиях, в которых представители скуол принимали участие позже, они несли не хлысты, а украшенные драгоценными камнями футляры со святыми мощами. Для демонстрации своей набожности они широко жертвовали на благотворительность и строили величественные молитвенные дома. Членами скуол могли стать как аристократы, так и простолюдины; одни были спонсорами, другие – получателями помощи. Управлялись такие общества исключительно мирянами, они не подчинялись ни епископу, ни главам профессиональных цехов. Скуолами управлял напрямую Совет десяти, который запретил образовывать новые братства без его позволения. Хотя вступать в скуолы могли и аристократы, им не разрешалось занимать там важные посты. Эти почетные посты оставляли для простых граждан. Право на почетные должности в скуолах и в канцелярии дожа были привилегиями, благодаря которым «урожденные» становились своего рода дополнением к знати.