— Но… три дня, — Эльмарис казалось, что срок слишком маленький. — Это так быстро…

— Успеем, — отмахнулась от ее возражений княгиня. — С платьем бы только разобраться, а все остальное… ничего страшного, Лантар не так велик, как империя и мы позовем только самых влиятельных. Да, немного неудобно, что сообщим о торжестве в такие сжатые сроки, но… переживут. Все равно не посмеют отказаться от приглашения, а все остальное — пусть болтают, рты все не позатыкаешь. Главное, чтобы ты пришла в себя после инициации…

— А если… может быть, можно обойтись без нее? — несмело поинтересовалась целительница. — Как-нибудь… ну…

— Детка, — Аэрлин поднялась и пересела на диван, поближе к дочери, взяла ее ладони в свои, — ты сама не справишься. Я чувствую, как плещется внутри твой источник. Он ищет выход и… найдет, рано или поздно. И если ему не помочь, не выпустить на волю… плохо будет в первую очередь тебе. Не стоит опасаться инициации, в ней нет ничего страшного.

— Но… как это хотя бы будет происходить? Что… от меня потребуется и…

Княгиня улыбнулась, глаза ее подернулись мечтательной дымкой.

— Ничего. От тебя не потребуется ничего. Я все сделаю сама.

— Вы? — удивленно округлила глаза целительница.

— Ну да… обычно, молоденьких ведьмочек инициирует Верховная или самая близкая родственница. Так что да…

— А… кто еще будет при этом присутствовать? — Эльмарис насторожилась. Если эту самую инициацию будет проводить сама княгиня, то значит… значит… это не совсем то, что она себе представляла.

— А кто тебе еще нужен? — удивилась Аэрлин. — Это не то событие, на которое нужно собирать свидетелей.

Возвращаясь в свои покои, Эльмарис размышляла о том, что ей сказала княгиня. По всему выходило, что… а она и сама не понимала, что из всего этого выходило.

Избавиться от служанок не получилось и Эльмарис пришлось позволить раздеть себя, искупать и переодеть ко сну. В очередную кружевную тряпочку, отличающуюся от вчерашней разве что цветом. Эта была синей, как летнее небо… и прозрачной… а еще неприлично короткой. Даже коленки и те не прикрывала.

— Вы очень похожи на госпожу Аэрлин, — произнесла служанка, расчесывающая длинные кудри Эльмарис. Сама целительница в этот момент прикидывала, во чтобы это завернуться, чтобы прикрыть ту срамоту, что здесь называют ночной рубашкой. — У вас даже волосы такие же. Мы очень рады, что вы нашлись, княжна. — Закончила девушка и мило так, смущенно покраснела. — Госпожа Аэрлин так переживала все эти годы, так переживала. Сердце материнское болит за каждое свое дитя.

Эльмарис только и смогла, что улыбнуться. Ну право, что она могла ответить? Что тоже рада? Так не было ее, радости этой, ничего не было. Разве что страх, да опасения о том, что завтра-то будет. А еще проклятые руны давали о себе знать. Пока еще не сильно, едва-едва кожу зудела на руке, да внутри что-то такое шевелилось… непонятное.

А Лерс, поганец, запропал куда-то. Это же надо, целый день не виделись, а ему хоть бы что. Нет бы пришел, проведал невесту.

Эльмарис вздохнула, поблагодарила горничную, что уже закончила заплетать ей косу на ночь, улыбнулась ей, демонстративно в кровать забралась и даже одеяло до самого носа натянула.

— Если желаете, я могу остаться ночевать подле вас, — служанка поклонилась и замерла у самой двери.

— Зачем? — нет, Эльмарис и раньше слышала, что некоторые знатные дамы так и поступают — оставляют слуг на ночь в своих покоях. Правда, обычай этот был стародавним и морайским, дарканские-то леди такими безобразиями не увлекались. А может, просто не желали, чтобы свидетели были тех, иных безобразий, что творились в опочивальнях знатных леди?

— Ну… вдруг вам что-нибудь ночью понадобится?

— Не надо ничего, — решительно отказалась Эльмарис и вдруг почувствовала, как краснеет. — Я по ночам сплю. Ступайте.

Девушка ушла, тихонько притворив за собой дверь, а Эльмарис полежала несколько минут в полнейшей тишине, прислушиваясь к шорохам и звукам ночного дворца. Тихо было. Это не столичный дом тетушка Сайрин, где то половицы чуть поскрипывают, то птицы за окном, в кустах эльмариса перекликиваются или же и вовсе деревья разговаривают с ветром, что запутался в их раскидистых кронах. Во дворце Лантарского князя царила тишина. Уютная, впрочем, не опасная, просто непривычная, тишина.

Эльмарис полежала немного, затем осторожно выползла из-под одеяла и на цыпочках приблизилась к двери. Прислушалась, затем тихонько приоткрыла створку и высунула нос наружу. Темно и опять-таки тихо, нет никого. Ну и славно.

Плотно затворив дверь, девушка скользнула в гардеробную. Отыскала там шелковое одеяние, нежного голоубого оттенка и закуталась в него. Халат, не халат, не важно. Главное, что не видать ничего от самой шеи до кончиков пальцев на ногах. А вот туфли домашние остались в спальне, но возвращаться за ними Эльмарис не захотела, отправилась так. Тут все одно везде ковры расстелены, не замерзнет.

В спальне Лерса горел ночник. Кровать уже была расправлена, но самого боевика нигде не наблюдалось. Эльмарис вошла, огляделась по сторонам. Вон, в кресле лежит камзол, в котором он был утром, рубашка, опять-таки, небрежно сброшена на ковер, сапоги, те самые, что они еще в Сарте приобрели, стоят подле кресла, носками развернуты в разные стороны. Девушка улыбнулась и покачала головой, Лерс такой Лерс. Одно слово — кронпринц, привыкший к тому, что за ним слуги все убирают. Попробовал бы он вот так одежду разбрасывать у тети Сайрин, та бы быстро его научила, как и что делать надобно. Вон, даже Дерек не позволял себя такого, а ведь всякое случалось и в доме их столичном тоже слуги были. Но Сайрин своих воспитанников приучала к порядку сызмальства.

Из-за двери в умывальню послышался шум. Эльмарис же, туда соваться не решилась, а прошла по ковру к кровати и, забравшись на покрывало, принялась ждать.

Лерс появился спустя минут пять. Взъерошенный весь, с не до конца просохшими волосами, в одних легких пижамных штанах. Эльмарис сглотнула, но глаза не отвела. Боевик же заметил ее не сразу. Он вошел в спальню, вытираясь на ходу полотенцем. Закончил, отшвырнул полотенце в сторону, даже не удосужившись посмотреть на то, куда оно, собственно, угодило, и направился к кровати. Тут-то он и заметил, что уже не один.

— Мелкая? — а удивления-то сколько в голосе, право слово, точно бы это не он забрался в девичью постель не далее как вчера ночью.

Эльмарис же, проследив взглядом за тем, как белоснежное пушистое полотенце спланировало на пол почти посреди спальни, перевела взгляд на жениха.

— Привет, — попыталась улыбнуться.

Улыбка получилась скупая, неестественная. Да и взгляд ее, то и дело спускался ниже… на грудь, плечи вот у Лерса оказались широкими, а кожа гладкой, смуглой. На правой руке золотились эльфийские руны. Рисунок уже не только на запястье был, растянулся, пустил длинные щупальца-побеги по предплечью. Еще немного и уже на плечо, а там и грудь перекинется. У Эльмарис так же было, почти, только у нее тонкие линии эльфийского заклинания едва-едва локоть миновали, но… Лерс же говорил что-то о том, что она не настолько чувствительна к этой магии, как он. Так может поэтому?