class="p1">Сил покинуть пляж не оставалось. Ночь, знойная и мягкая, упала на них пуховым одеялом. Они уснули там же, где любили друг друга, на полотенце у подошв Средиземки, дающей жизнь.

В апельсиновом рассвете Марго поцеловала высокий прекрасный лоб спящего Лакиса, подивилась его кустистым бровям, не давшим бы ему пропуск в Амуры, и пошла искать машину. Ей хотелось напоследок увидеть его синие глаза, но тогда бы у нее не хватило духу уйти, не попрощавшись.

А прощания, возможно, не состоялось бы. И опять после мизерного периода окрыления – абьюз, обвинения, долги, смирение и ревность – все как у всех.

Как Марго не разбилась, руля по пустынному серпантину в Пафос, она не взяла в толк. На полпути пришлось остановиться и уснуть ненадолго, ибо штормило ее знатно. Следующий день в отеле был не менее запоминающимся – похмельем всей жизни. Марго рвало зеленой водой, и она всерьез переживала за собственное благополучие. Но туристическая страховка, как оказалось, не оплачивала случаи повального пьянства, так что пришлось выживать за счет внутренних ресурсов.

Как бы ругался дедушка!

Не будь ей настолько паршиво, Марго бы думала о Лакисе. Может быть, забила на отлет, села бы в машину и вернулась в Айя-Напу. Может быть, стала бы искать его по барам следующей ночью. Но вместо этого она сидела на кафельном полу в туалете и боялась добраться до кровати. Помнила даже, как позвонила Ленка и торжественно сообщила, что в Ярославле через две недели местечковые соревнования.

– Ленк, – бурчала Марго, подавляя дурноту. – Выжву, пйедем.

А сейчас те же бары и улицы давили на душу, нагоняя слезы ностальгии. Марго надела улыбку радости, но все искала глазами те глаза, единственные среди присущих киприотам черных и карих – светлые, прозрачные, освежающие. Глаза Средиземного моря. Но не находила. Да и зачем?

Что было, тому возврата нет. В одни волны дважды не войти.

– Рит, а Рит! Не куксись! Что на тебя нашло? – боднула Ленка. – Бегом на остров, праздник начинается! Ты же не хочешь пропустить фотосессию?

Марго, конечно, не хотела.

Следующим днем она, почти даже свежая, внимала перечной перебранке между фотографом сборной и одним из ее членов.

– Ленка, ты бы хоть на брифинг удосужилась явиться! – метал молнии Леха. – Ты меня бросила!

– Ага, да! Ты сам меня посылаешь каждый раз перед стартами, чтобы я тебе не мешала настраиваться! – отпиралась подруга. – К тебе и поговорить нельзя пристать!

– Но ты должна быть рядом! Мне нужна поддержка!

– То есть ходить за тобой и не отсвечивать! – ярилась Ленка.

– Для меня это важно, представь себе! – рыжий лбина Леха по-детски обиженно выпятил губы. Перед стартами он становился донельзя чувствительным.

– Ну прости! Сказал бы, осталась бы! – Лена обняла его. – Ты ж молчишь.

– Я состояние не хочу терять, – пробурчал Леха. – Но вот и нет его, тебе спасибо! Хоть глянь, кто завтра за кем стартует без ласт, чтобы в фотках не запутаться!

– Ой, подумаешь, мне какая разница, – Лена утешала его, гладя по мощному загривку. – Мне же важны кадры, отберу лучшие, сброшу в архив, и все себя сами найдут.

– Если гипоксия мозги не съест, – пошутил наконец Леха.

Марго покачала головой, видя их препирания. Как же хорошо, что она в стороне от этого. Ныряла бы попытку, сама бы психовала. Она лениво глянула на список участников – кто за кем идет и кто на сколько заявился.

На сердце всей первобытной силой обрушилась прибойная волна.

«23. Лакис Галанис (Кипр) – 103 метра» и приписка: «Попытка установления национального рекорда».

Лакис – редкое имя…

4

Лимассол

«Кошмар», – думала Марго, пока вокруг нее кипела суета с подготовкой чемпионата.

Надувались буйки, сматывались тросы, с кем-то общались судьи в кислотно-желтых футболках. Медики вытаскивали баллоны с кислородом – на соревнованиях по ныркам в глубину случалось всякое. А Марго со вчерашнего дня, с того момента, как она затерла до дыр стартовую анкету Лакиса Галаниса, волновало одно:

«Просто ужас. Если это он, то он что, моложе меня на пять лет? Вот позор».

Да с чего бы ее это заботило? Мало ли в Бразилии Педров (фразочка из фильма «Здравствуйте, я ваша тетя!»), а на Кипре Лакисов? Фотографий в «Гугле» нашелся ворох, но все не те. Разносортные греческие лица, на одной – болтающийся в море буек, и все. Темная лошадка Галанис готовился стать открытием года в мире апноэ.

Ленка носилась по пирсу, ища Лехин зажим для носа и линьярд [21]. Растеряха опять где-то их оставил, и хорошо, если не забыл в отеле. Лодки ждали спортсменов, чтобы отбуксировать на глубины – у берега Лимассола они были детскими. Марго высматривала среди статных фигур спортсменов хоть отдаленно похожую на давно забытое синеглазое чудо, но где там? Одна встреча, одна нетрезвая ночь – увидев, должно быть, не узнала бы. И он – ее.

– Рит, а Рит, ты если с нами, то давай в лодку! – Ленка без обиняков сунула ей в руки камеру, мол, тащи, оруженосец. Марго еще раз окинула взглядом желтый от солнца берег и, успокоившись, залезла на борт.

Нет его там. Глупости все это.

– Прикинь, Леха посеял зажим. У киприотов одолжил на нырок, у них разница по времени между стартами нормальная.

Марго кивнула, переживая, сама не понимая, за что. Лехины восемьдесят девять против пугающих сто трех Лакиса, а между ними одиннадцать ныряльщиков из разных команд. Марго ныряла брассом дай бог на сорок пять, зато спускалась по тросу до семидесяти… Но никогда не стремилась ни с кем соревноваться. И так много стрессов, еще и любимое дело превращать в гонку за престижем. Море было ее верой, ее отдушиной.

Ленка забрала у нее камеру и бултыхнулась в воду. Марго, в этот раз в разножках, последовала примеру подруги – она согласилась быть на подхвате. Леха развалился расслабляться на надувной лошади – смотрелось комично, если не знать, что его ждет через полчаса.

– Леш, разминайся, – нежно разбудила друга Марго, глядя на часы наручного компьютера [22].

Леха заторможенно кивнул, надел на нос зеленый зажим, одолженный у киприотов, и погреб к разминочному буйку. Засунул свой комп в капюшон. Марго знала, ему так легче услышать сигнал о достижении нужной глубины. Разминка не заняла много времени – трех попыток Лехе всегда было достаточно. Он переворачивался и уходил на мощных гребках в подсвеченную солнцем синь, где лучи сходились, играя, в одной недостижимой точке, и возвращался, таща за собой линьярд и пузыри. Марго страховала его на