Пафоса. Плыла жара, и колючие кусты со всех сторон от тропок таили змей, о которых не хотелось думать. Над древностями высился стройный маяк – как часовой при полном параде. Навесы из досок скрывали от солнца собранные из цветных кусочков лица Диониса, Зевса, Геры и разные орнаменты.

– Умели же люди работать!

– А сейчас все больше бездельничают, – проворчала Ленка, щелкая фотоаппаратом. Этот упрек был брошен в сторону Лехи, оставшегося в Лимассоле чилить в предвкушении важных дней стартов.

Но Марго не пасовала перед жарой, а ее соломенная шляпа отлично защищала от пекла. Огромные цикады на каждом дереве трещали, точно высоковольтная линия. Не сразу и поймешь, что этот непрерывный электрический гам издают живые существа. Неспешные пестрые козы бродили по склонам холмов, объедая все, что можно было найти не колючего, и Марго удивлялась – как их змеи не кусают?

– Идем, посидим в баре!

Музей под открытым небом был обшарен от и до, хотя древности из сухой земли Пафоса лезли, как молочные зубы. Куда ни взгляни – обязательно найдешь греческую стену или колонну. Пока шли, Марго с улыбкой проводила взглядом апельсиновое дерево с ящиком и табличкой на нем:

«Апельсин – 1 евро».

Вот так вот. Дерево само продавало свои фрукты. Сразу захотелось фреш, и его удалось получить, наслаждаясь шумом морских волн – все тех же, что и на других краях Кипра, но немножко особых. Ленка уже успела разболтаться с пожилым киприотом; Марго какое-то время не улавливала сути их беседы на английском, а потом прислушалась.

– Прекрасная Елена, а мое имя знаете, какое? Адонис.

– Адонис? Как у возлюбленного Афродиты? – подхватила Лена. Она сидела на длинноногом барном стуле и потягивала фруктовое пиво через трубочку.

– Кипр изначально греческий, это уж потом его заняли турки. Разделили страну напополам. – Печенное солнцем, доброе лицо Адониса сперва омрачилось, а после он отсалютовал дамам стаканом, решив сменить тему. – А вы знаете, что первыми про родственные души заговорили греки? Как в легенде: раньше по земле ходили единые люди, с двумя лицами и четырьмя руками. Но Зевс решил, что удобнее, если те станут более слабыми, но и многочисленными, это чтобы служить ему получше, и разделил их. Раскидал по свету. И сделал вдобавок не ровно, а так, чтобы часть второй половины оставалась в первой, и людям сложнее было соединиться точно. Я свою половину так и не нашел. Наверное, это сама Афродита! – Адонис хрипло засмеялся.

Марго мечтательно слушала и смотрела на прибитый к берегу полузатопленный баркас. Вот такие и поднимал дедушка, когда по молодости работал где-то здесь инструктором-водолазом в российской дипмиссии по повышению квалификации кипрских коллег. А еще случалось доставать с глубин античные статуи и портики, амфоры, колонные капители… Один раз, дедушка рассказывал, в Эгейском море они подняли галеру, полную золотых монет. Море было его жизнью, а Ритуля – отдушиной. Проводить время с дедушкой и слушать его морские рассказы было очень увлекательно. Тогда Марго и полюбила море, ни разу его вживую не видев.

Мысли вновь вернулись к главному подарку дедушки. Дома, в Москве, в красивой антикварной шкатулке хранилась крупная лиловая жемчужина. Дедушка говорил, что это редчайший сорт и ему повезло обрести такую. Но добавлял:

«Нельзя сказать, что второй такой в мире нет. Есть! Но всего одна. Близнец нашей. Это мы с моим кипрским другом Космасом как-то подняли с моря раковину, а внутри, оказывается, выросли целые две жемчужины ужасной красоты. Мы поделили их в знак дружбы – одну ему, другую мне. Вот потому и тебя зовут Маргаритой!»

Ей нравилось быть дедушкиной драгоценностью, и эта семейная легенда тоже нравилась.

– Мой дедушка, как и вы, верил в родственные души, – вставила она словечко в диалог Ленки и Адониса. Фреш к тому времени почти закончился, но перед ней без просьбы возник стакан нового. Адонис не хотел прерывать беседу.

– Ее дед был водолазом и работал тут, на Кипре! – похвалилась Лена.

– О, могу я передать ему мой привет и почтение? – Адонис подал знак стаканом, тоже снова наполненным.

– К сожалению, нет, – вздохнула Марго, глядя такими же зелеными, как у молодого дедушки, глазами в тонкую линию горизонта.

Десять лет назад дедушка утонул в Мексике, когда поехал туда с бабушкой просто отдохнуть. Донное течение подхватило и унесло его так внезапно, что тела не нашли. Бабушка вернулась одна, а Марго хоть и тосковала по деду, но часто утешала себя мыслью о том, что он не мог бы пожелать лучшего для себя конца.

– Рит, а Рит, – покачала за плечо Ленка. – Чего грустная? Адонис говорит, завтра вечером местный музыкальный фестиваль на Нисси-Бич. Поехали?

Марго про себя подумала, что ее подруга помимо того, зачем она приехала на Кипр, горит взять от жизни все, и напомнила:

– Ничего, что ты официальный фотограф российской команды по фридайвингу?

– Ничего! – махнула рукой Ленка. – Старты через два дня, успеем! Мы ж не спортсмены! А пофоткать надо максимально много интересного! Ты со мной?

– Где это вообще? – не припомнила Марго.

– Айя-Напа!

От этого названия в сердце будто взорвалась крохотная бомбочка и кровь прилила к щекам. Марго не боялась флешбэков, но вот прошлый ее визит в Айя-Напу вышел донельзя сюрреалистичным.

И курьезным. Воспоминания об этом были жарче полуденного зноя.

3

Айя-Напа

– А-а-а, страшно! – причитала Ленка, вцепившись в руль и напряженно крутя головой. – Кто придумал правостороннее движение!

– Лена, успокойся. – Марго уже рулила тут на арендованной машине в предыдущий приезд, но сейчас, будучи проверенным шахидом во всех Ленкиных авантюрах, сидела рядом и искала на радио подходящую волну. – Ты ж фридайвер и йогин. Подыши квадрат.

– Буду отвлекаться на квадрат, пропущу помеху! – был нервозный ответ. И, вопреки заявлению, Ленка набрала воздух в легкие, задержав дыхание. Сходство ее в таком виде – надутые щеки, выпученные карие глаза – с рыбой-бородавчаткой было практически портретное.

«И как Леха ее отпускает? – посетила мысль. – Наверное, они друг друга стоят. Две половинки одного недоразумения».

– Что?! – Ленка сдулась, и багрянец, заливший ее лицо, сошел россыпью пятен.

– На рыбу донную ты похожа.

– Сама дура.

Маленький «Фиат» уносил их в закат. Ленкина камера устроилась на заднем сиденье: «Хочу поснимать фестиваль и местных!» Но это успокаивало Марго больше, чем напрягало. Значит, Ленка не надерется ромовых коктейлей, а будет следить за аппаратурой. Сама Марго не горела желанием потерять разум и прокутить все деньги, как в прошлый раз загула в Айя-Напе.

Как в прошлый раз. Под ребрами плеснуло адреналином и сладким