За окнами усадьбы уже было темно. Зал потихоньку пустел. Интересно, что я буду делать, если останусь тут одна? Женя сказала бы, что тогда нужно срочно искать пакет и забирать со столов самое вкусное, ведь с утра после вечеринки поесть – самое то! Да, конечно, царевны-змейки так всегда и делали. Приезжали во дворец, блистали красотой и таскали еду со стола. Я хихикнула и с сожалением отставила недопитое вино. На сегодня хватит, Лара. Не та у тебя ситуация, чтобы отключать мозг парами алкоголя.

Через несколько минут ко мне подошел Стас. Такой же серьезный и напряженный, как всегда. По глазам и не поймешь, успешно ли переговорил с нужными людьми. И зачем вообще мы сюда приезжали.

Он мягко взял меня за локоть и повел. Из зала по коридору, потом вверх по витой лестнице, потом по открытой галерее, с которой были видны озеро и плывущая над ним луна. Я чуть покачивалась и пыталась делать вид, что совсем не пила вина. Просто устала. Немного устала. Могу же я, в конце концов, устать от бесконечных разговоров о парикмахерах и о пустом бокале? Во-о-от.

Наконец мы пришли. Он отворил дверь в небольшую комнату, где на тумбочке уже лежала моя сумка с вещами, а бо́льшую часть помещения занимала роскошная двуспальная кровать. Демон обошел ее и начал расстегивать запонки.

– Я… мы… будем ночевать вместе?

Стас пожал плечами.

– Ты здесь в качестве моей девушки. Логично, что нам предложили одну комнату на двоих.

– А…

– Так что спать мы будем вместе. Или не спать. Как захочешь.

11.4

– А ты?

– Что именно «ты»? – Стас взглянул на меня с легким удивлением.

– Ты как захочешь?

– О, как мило, – усмехнулся демон, и мне на секунду даже показалось, что между зубами мелькнул раздвоенный язык и послышалось шипение. – Женщина спрашивает меня, чего я хочу. Хотя должно быть наоборот.

– Почему? – Нет, иначе как двумя… или тремя лишними бокалами я никак не могла объяснить свою внезапную разговорчивость. Господи, да что ж я делаю-то? Зачем этот разговор? Взяла вещи в ванную, переоделась в пижаму, заснула на краешке кровати. И никаких проблем.

– Потому что чувства и желания – это женская прерогатива. А у меня их нет.

– Совсем нет?

– У меня есть стремления и планы.

– И совсем никаких эмоций?

– Зачем они мне?

– Ну… не знаю. – Я присела на кровать, перебирая пальцами краешек платья. Ткань была такая гладкая, прохладная, успокаивающая… – Ты совсем холодный, как…

Стас засмеялся. И я четко почувствовала – не потому, что ему вдруг стало смешно. А потому, что такая реакция сейчас была уместна в разговоре. Демонстрировала его отношение к моей глупой фразе.

– Именно. Змеи – хладнокровные твари. Это ты имела в виду?

Я покраснела, быстро встала с кровати, подхватила свои вещи и метнулась в ванную. Там было совсем мало места, не развернешься: несколько веков назад строители усадьбы явно не думали, что в каждой гостевой комнате нужные душ и туалет. Пожалуй, даже в туалете самолета было попросторнее. Согнувшись и прижав к бокам локти, я почистила зубы, кое-как умылась, натянула пижаму и вернулась в комнату.

Стас сидел на стуле у окна и смотрел на луну, перечеркнутую ветвями деревьев.

Я молча юркнула под простыню и попыталась уснуть. Перевернулась с боку на бок раз сто, пересчитала всех овец, которых только сумела представить, и примерно после пятисотой провалилась в полудрему…

А потом меня будто что-то толкнуло. Я моментально проснулась и осторожно приоткрыла глаза. Луна перебралась из одного угла окна в другой, а Стас сидел все в той же позе. Только вот в руке у него была… карта. Он поглаживал ее края указательным пальцем, потом быстро переворачивал, покачивал ею в воздухе… снова проходил по краям.

В комнате было тепло и душно. Наверное, демон витал мыслями где-то совсем далеко. Поэтому я на мгновение разрешила себе подумать о колоде. На вызов очередного демона надежды мало. Даже если это получится сделать – хотя Ольга так и не сказала, возможно ли появление третьего, – Стас сразу его почует. А значит, успеет взять меня под контроль. Прощай, свобода воли. Прощай, Лара. Останется только марионетка, оболочка, тело на веревочках чужих приказов.

А вот если завладеть его собственной картой… Тогда я могу успеть ее порвать. Судя по тому, как исчез Влад, это быстрее и эффективнее. Ведь говоря «если ты на секунду задумаешься», Стас блефовал. Запугивал меня. Всего несколько дней прошло, а я уже научилась различать, когда он читает мысли, а когда нет. Так что есть шанс. Осталось только понять, где демон прячет карту. А потом… отвлечь его.

Нет, это точно были не мои мысли.

Просто слишком долго выветривалось давешнее вино.

С другой стороны, почему бы нет? Если оно делало меня такой смелой, почему бы и…

Я завозилась, сминая простыню, начала ворочаться, делая вид, что просыпаюсь. Все это время следя за Стасом сквозь ресницы. Он быстро сунул карту в нагрудный карман и повернулся ко мне. Скулы обожгло ледяным дуновением. Я тут же старательно представила себе его губы. Подбородок. Пальцы. Запонки… Да, запонки ему чертовски шли. Отличный штрих к портрету.

– Да? – поинтересовался он. Как будто я что-то спрашивала.

– Давай не спать, – прошептала я. И почувствовала, что мне очень, просто ужасно, до жарких щек и дрожащих пальцев, стыдно. Наверное, так себя чувствовала бы Ева, соблазняя змея-искусителя.

– Нет, – покачал головой Стас, медленно снимая пиджак. – Еве совсем не было стыдно. Она была та еще…

И, не договорив, скользнул ко мне.

11.5

Через несколько мгновений я оказалась без пижамы. По коже побежали мурашки, холодное дуновение лизнуло затылок и скользнуло вниз по позвоночнику, соски напряглись, и грудь сладко заныла. Стас подхватил меня, развернул к себе спиной и усадил на колени. Повел кончиками пальцев вверх по шее, обрисовал подбородок, подобрался к уху… А другой ладонью чуть коснулся соска и отправился вниз.

Сначала мне даже стало немного смешно. Он не прижимал меня к себе, не обнимал, не целовал. Просто блуждал пальцами по коже, касался ее то легко-легко, как бабочка крыльями, то нажимал и с силой поглаживал, словно искал внутри меня нужные кнопки… Это походило на настройку инструмента. Будто музыкант осторожно взял виолончель, на которой никогда раньше не играл, и теперь осторожно подтягивает струны, подкручивает колки, обхватывает гриф – пытается привыкнуть и понять, как сыграть лучше.

Он настраивал меня. Чертил на теле пути и коды, о которых я раньше и не подозревала. Находил места, от прикосновения к которым я начинала таять. Разгонял жар в крови, всего лишь проводя ладонью над бедром. В миллиметре над кожей, чтобы я ощущала не тяжесть руки, а лишь движение и холод. О, это сочетание его ледяного внимания и пламени, постепенно зарождающегося у меня внутри!