Звуки окружающего мира полностью пропали. Визжание шин, гудки машин, дорожный шум, надрывное тарахтение двигателя… все это исчезло. Я медленно обернулась назад. Еще один джип все еще ехал за нами следом, не отставая. То есть они… то есть мы… даже не остановились, чтобы проверить, выжил ли кто-то после взрыва… Я затрясла головой. Без звука происходящее все больше напоминало сюрреалистическое, невозможное, нелепое немое кино. Казалось, что я не в центре событий, а где-то в зрительном зале. Слежу за событиями, чему-то удивляюсь, чему-то ужасаюсь… только вот попкорна не хватало.

Должно быть, психика пыталась меня так защитить от переживаний. Отгораживала от того, что творилось вокруг, выталкивала за скобки, пыталась внушить, что это не со мной. Все это не со мной, нет-нет-нет.

«С тобой, с тобой, – с загробной интонацией пропел внутренний голос. – Так что не вздумай отключиться. Держи ушки на макушке, Лара».

Как будто почуял, зараза, что меня повело, и я действительно на миг подумала, что потерять сознание будет самым простым выходом из ситуации. В конце концов, что я могу сейчас изменить? Могу на что-то повлиять? Нет. А демон обо мне позаботится в любом случае. Или не позаботится…

Я подтянула ноги к себе, обхватила их и уткнулась лицом в джинсовые колени. Успешно сделала вид, что мне страшно. Потому что мне и в самом деле было страшно. Кошмарно. Невыносимо. Но этот нереальный фильм все длился и длился без конца…

А потом мы подкатили к дому. Затормозили перед воротами. Стас с трудом выбрался из машины, с усилием открыв покореженную дверь. Я даже не поняла, что с ней случилось – мы куда-то врезались? Кто-то угодил в нас? Почему я не заметила?.. Прихрамывая, демон обошел джип и галантно распахнул дверь с моей стороны.

Я выбралась наружу, потянулась к уху, но Стас ухватил меня за запястье и покачал головой. Нет, мол, не снимай. И потащил в сторону дома.

На крыльце нас встретила горничная, тоже с оранжевыми кругляшками в ушах. Поклонилась и повела на второй этаж, а потом щелкнула каким-то пультом, и из люка в потолке в коридор спустилась узкая металлическая лестница. Стас указал вверх: забирайся.

Так вот она, комната Синей Бороды! Вот почему я не могла найти ее. Там, сверху, был не чердак, как казалось со стороны, а полноценный третий этаж. Его весь занимала библиотека с огромной телевизионной панелью на стене, мягкими креслами, узкой тахтой у стены, стеклянным журнальным столиком и мягким восточным ковром посредине комнаты. Мне сразу захотелось встать на него босыми ногами. Я сделала шаг, другой… и почему-то замерла. Я не хотела останавливаться. Но тело внезапно перестало меня слушаться.

Оно повернуло в другую сторону, прошагало к стене и опустило меня на тахту. Руки чинно легли на колени. Подбородок поднялся, как будто за него потянули.

Стас подошел ко мне и криво улыбнулся, глядя сверху вниз.

Вытащил из кармана свою карту и показательно помахал ею в воздухе.

А потом взял со столика ручку и быстро написал что-то на листе бумаги.

Поднес его к моему лицу.

«А ведь я предупреждал!»

12.2

Время всегда тянется невыносимо медленно, когда чего-то ждешь и не можешь ни на что повлиять.

Если при этом ты ничего не слышишь, то полная тишина и длинные минуты играют на одной стороне.

А уж если ты не можешь и пальцем пошевелить, то вынужденная неподвижность и вовсе превращает ожидание в пытку.

Я сидела на тахте и смотрела на Стаса, который устроился с ноутбуком за журнальным столиком. Экран я не видела, на лице у демона не отражалось никаких эмоций, только пальцы бегали по клавиатуре. Чем он был занят? Раздавал указания охране? Гуглил идеальную звукоизоляцию? Производил какие-то расчеты? Извинялся перед «важными людьми», что пришлось так быстро уехать из усадьбы? Можно гадать бесконечно. Меня-то он точно не собирался ставить в известность по поводу своих планов.

Хотя… В какой-то момент Стас поднял на меня глаза. Затылок заломило от холода, я поднялась и медленно подошла к нему. Присела рядом со столиком. Не глядя, положила на него руку, нащупала колоду и пододвинула ее к демону. Стас усмехнулся и положил сверху свою карту.

Взял еще один листочек и ручку.

«Тобой я займусь завтра. Разберусь за ночь с проблемой, а утром расскажу, как ты отныне будешь жить. Так что пока расслабься».

Легко сказать «расслабься»! Внутри у меня все кипело. Хотелось спорить, биться в истерике, рыдать, пытаться сбежать, делать хоть что-то, заставить тело снова послушаться меня хоть немножечко, хоть ненадолго… Но Стас не ослаблял хватку. Удостоверившись, что я прочитала написанное, он заставил меня покорно кивнуть, встать и вернуться на прежнее место.

Но теперь стало еще хуже. Тело улеглось на тахту, и голова повернулась вбок, взглядом в стену. Если раньше я могла хотя бы следить за демоном, то теперь и это у меня отняли. Потом веки сами собой опустились, и я осталась в тишине, в темноте, в панцире оцепенения. Я даже провалиться в забытье не могла. Оказалось, что очень сложно отключиться, не имея возможности ни переменить позу, ни почесать нос, ни поправить волосы, которые щекотали щеку.

Я пыталась вспомнить какой-нибудь метод медитации, но ни один из них не работал на паникующем сознании, когда мысли мечутся по кругу и от них невозможно отрешиться. Пыталась подумать о чем-то конструктивном, но мне было слишком страшно и безысходно. Внутренний голос заходился в истерических воплях.

«Не так! Ты все сделала не так! – надрывался он. – Не просчитала, не подумала наперед, не нашла нужного решения! Теперь получай! Дура, дура, господи, какая же ты дура!»

«Уж какая есть. – Через несколько часов (или минут?) в темной тишине голос меня окончательно утомил. – Заткнись!»

«И что мы будем делать?»

«Петь песни, блин!» – Это был способ из детства. Если тебе страшно, то пой героическую песню про подвиги. Если холодно, то «Чунга-Чангу». Если грустно, то про улыбку. И так далее. Беззвучно. Мысленно.

И я запела. Ту самую песню, которую Алик обещал написать на основе моих стихов, но так и не написал.

А потом я не заметила, как все-таки заснула.

Снилась мне странная мелодия. Перестук барабанов, низкие дрожащие басы и вибрации. Они проникали прямо во внутреннее ухо по костям черепа, минуя беруши. Мелодия разливалась не в воздухе, она вползала в тело, потряхивая его и касаясь будто невидимыми пальцами. Костная проводимость… так, по-моему, назывался этот эффект в учебнике.

Сначала мелодия клубилась в темноте. Потом мне приснилось, что я открыла глаза, потянулась и села на кровати. Как будто снова могла владеть своим телом, как будто никакой демон не держал меня. Я даже растерянно потрогала затылок, провела пальцем по виску… Во сне это ощущение ледяного внимания исчезло, растаяло. Осталась только музыка, которая звала и шептала: «Ну же! Вставай! Иди!»