понятий «больше» и «меньше», «сходный» и «разный». И всё потому, что у него птичьи мозги. Но конечно же Алекс обладал такими возможностями и демонстрировал их. Я знала, что он доказывал глубокую истину: мозг может отличаться внешне, выглядеть по-разному, есть некий спектр способностей, который определяется анатомическим строением, но мозг и интеллект универсально присущи живому – способности могут немного различаться, но основные «строительные блоки» одинаковы.

В новом тысячелетии мои аргументы начали обретать почву. Речь шла не только о моей работе с Алексом. В ходе исследований другие ученые также отмечали более высокий уровень интеллектуальных способностей у животных, чем считалось ранее. Одним из признаков этой тенденции стало то, что меня попросили стать сопредседателем на одном из ежегодных симпозиумов AAAS – «Американской ассоциации содействия развитию науки» в 2002 году. Симпозиум назывался «Когнитивные способности птиц: когда выражение “птичьи мозги” можно считать комплиментом». Преамбула заседания была следующей: «Данный симпозиум демонстрирует, что многие виды птиц, несмотря на строение мозга, в котором отсутствует корковая структура, несмотря на эволюционную историю, сильно отличающуюся от человеческой, обнаруживают сходные с человеком когнитивные способности, а порой птицы даже превосходят их». Даже пять лет назад проведение подобного симпозиума было бы крайне сложным. Это был большой прогресс. В работе Джарвиса, опубликованной три года спустя, убедительно доказано, что мозг птицы и млекопитающего со структурной точки зрения различаются не так сильно, как считалось ранее[8]. Прогресс продолжался.

Когда мы с Патриком подали наше совместное предложение для гранта в Национальный научный фонд в июле 2006 года, мы ожидали, что Алекс будет проявлять некоторые признаки того, что он видит мир так же, как и мы. Мы не стали дожидаться положительных новостей о финансировании и начали свою работу. В качестве первого теста мы выбрали очень известную иллюзию. Вы, возможно, встречали ее в психологических книгах и популярных статьях: две параллельные линии одинаковой длины, обе со стрелками на конце, одна стрелка указывает в направлении выхода, другая в направлении входа. С точки зрения человеческого глаза, стрелка, указывающая на вход, кажется длиннее. В этом и состоит иллюзия. Нам нужно было немного изменить тест, чтобы задействовать уникальные возможности Алекса. Мы изменили цвет обеих линий, а стрелки сделали черного цвета. И далее мы задавали вопрос «What color bigger?» (‘Какого цвета линия длиннее?’). Алекс ответил так же, как вы или я. Он видел мир сходным с нами образом. Это было многообещающим началом.

К июню 2007 года мы с Патриком были преисполнены уверенности в том, что получим грант, и в августе мы узнали, что он выдан и выделение денег начнется с 1 сентября. У нас будет финансирование на целый год! В понедельник на следующей неделе мы устроили вечеринку, чтобы отпраздновать это событие, она проходила на седьмом этаже гарвардского Уильям Джеймс-холла. Я была особенно рада и почувствовала сильное облегчение от того, что часть моих финансовых обязательств будет оплачена.

Я преподавала на полставки в вечерней школе Гарварда с 2006 года и на факультете психологии с начала 2007 года. Я сводила концы с концами благодаря небольшому доходу от Фонда Алекса, но для меня это по-прежнему означало, что я ем тофу и зимой устанавливаю температуру в своей квартире на минимум. Новый грант всё изменит. У меня появится постоянная ставка преподавателя-исследователя, маленькая, но постоянно выплачиваемая зарплата и еще некоторые преимущества. 35 процентов затрат на лабораторию будут возмещаться благодаря гранту. Общая сумма за год в результате была на тридцать пять тысяч долларов меньше, чем мне требовалось бы собрать, не имей я гранта. Я не могла быть счастливее. Это не была постоянная профессорская ставка, но это было все же некоторым шагом вперед.

В эту неделю Алекс был немного ослаблен, однако ничего необычного. У птиц была небольшая инфекция в прошлом месяце, но ничего особенного, они уже оправились. Ветеринар сказал, что все они совершенно здоровы. В среду днем, пятого числа, Адена Шахнер (Adena Schachner) присоединилась к нам с Алексом в лаборатории. Адена окончила факультет психологии Гарвардского университета, она исследовала истоки музыкальных способностей. Мы подумали, что ей будет интересно поработать с Алексом. Тем вечером мы хотели посмотреть, какой тип музыки заинтересует его. Адена поставила для него диско 1980-х. Алекс с удовольствием пританцовывал и качал головой в такт музыке. Потом мы с Аденой уже сами начали танцевать вместе с Алексом. Мы дали себе слово, что отнесемся к этой работе более серьезно.

На следующий день, в четверг, шестого числа, Алекс не проявлял особого интереса к работе над фонемами с двумя студентами, которые занимались с ним. В рабочем дневнике они записали: «Алекс совершенно не хочет работать. Он просто отвернулся от нас». После обеда Алекс более охотно откликался на задания. Он выполнял простую задачу: ему нужно было правильно выбрать цветную кружку, под которой находился орех. Я пришла в лабораторию в пять часов, как обычно. В тот день Арлин, лаборантка, уже ушла из лаборатории. Арлин вместе со студентами уже сдвинула коврики в сторону для регулярной уборки, которая проводилась по пятницам. Со мной была студентка Шенон Кэйбел (Shannon Cabell). Мы сидели за компьютером, Алекс расположился на жердочке между нами и тоже смотрел в экран. Я работала над новым тестом для изучения оптических иллюзий, пыталась правильно подобрать цвет и форму – это не требовало большого напряжения, простая задача. Алекс был милым и, как водится, много болтал.

В 18.45, как обычно, включили дополнительное освещение. Для нас это был сигнал, что скоро нужно уходить и у нас немного времени, чтобы навести порядок перед уходом. Потом выключили основной свет, наступил момент рассадить птиц по клеткам: Варта – первым, потом – Алекса и в завершение – сопротивляющегося Гриффина.

«You be good. I love you» (‘Веди себя хорошо. Я люблю тебя’), – сказал мне Алекс.

«Я тоже люблю тебя», – ответила я.

«You’ll be in tomorrow?» (‘Ты придешь завтра?’), – спросил меня Алекс.

«Да, я буду завтра», – ответила я. Мы так обычно прощались с Алексом. Гриффин и Варт промолчали, как всегда.

Через сорок минут я была дома в Свампскотт, на Северном берегу. Я ответила на электронные письма, немного перекусила, выпила бокал вина и легла спать.

Следующим утром я встала в 6.30, как всегда. После душа и обычных упражнений на растяжку я пошла на прогулку вдоль океана, я любила гулять так каждый день. Именно поэтому я выбрала для жизни побережье. Солнце уже практически встало, но всё же было еще достаточно низко, и были видны солнечные