Он поглаживает меня по спине, нежно сжимает волосы. Мы едва движемся. Просто плавно покачиваемся. Наши тела будто слились воедино, и я закрываю глаза, вдыхая его запах. Мускус, бурбон и древесные нотки. Сильный, мужской, почти убийственный аромат.

Я прижимаюсь ухом к груди Кэла и слушаю, как бьется его сердце. Мы вместе судорожно вздыхаем, когда ребенок за ближайшим столом трясет браслетом с бубенчиками.

– Знаешь, почему я повесил в мастерской бубенчики?

У меня перехватывает дыхание. Я открываю глаза и жду ответа.

Бубенчики звенят снова.

– Потому что я вспоминал о тебе каждый раз, когда слышал этот звон.

Слезы застилают мне глаза. Я обнимаю его крепче, потому что боюсь потерять голову и упасть.

– Правда? – сдавленно говорю я.

Он кивает и кладет подбородок мне на макушку.

– Да, правда. Ты вечно носила в декабре ожерелье с бубенчиками. Я сидел у себя в комнате, делал домашку, а твои бубенчики звенели каждый раз, когда ты проходила мимо, бежала по коридору или плясала с Эммой. И я улыбался.

Я не расплачусь. Ни за что.

Кэл думал обо мне все это время, а я-то думала, что он давно меня позабыл. Я подавляю сокрушительную волну чувств, которая грозит захлестнуть меня с головой, и прижимаюсь лицом к его груди. Его сердцебиение учащается; он наклоняется и обнимает меня еще крепче, скребет щетиной по чувствительному изгибу моей шеи.

– Я обещал, что буду держать дистанцию, – шепчет он прямо мне на ухо. – Но, я уверяю, на это уходит вся моя выдержка.

И моя тоже.

Моя, черт побери, тоже.

Я едва замечаю, когда песня заканчивается и гости начинают танцевать под другую, более бодрую. Мы с Кэлом остаемся в объятиях друг друга еще несколько минут, покачиваясь, предаваясь воспоминаниям, желая. Желая больше, чем я могу получить.

Наконец я слегка отстраняюсь и смотрю в его полные вожделения глаза.

– Не хочешь выйти подышать? – я указываю на двустворчатые стеклянные двери, ведущие на террасу.

– Давай.

Он берет куртку, держа меня за руку, и мы вместе пробираемся через столпотворение на танцполе, пока наконец не выходим на террасу. Там уже стоят несколько человек, укутанных в теплую одежду, и смеются сквозь клубы сигаретного дыма. Мы с Кэлом идем дальше, в вечерний полумрак, подальше от банкетного зала. Свадьба проходит в ботаническом саду, и дорожка петляет между клумбами с георгинами и холодоустойчивыми розами. Снег почти растаял, но кое-где на земле еще виднеются белые пятна.

Сегодня не самый холодный день, но моя куртка осталась внутри, и вскоре я начинаю дрожать.

Кэл это замечает и снимает свою куртку.

– Ты замерзла. – Он укутывает меня в теплую кожу и проводит руками по моим плечам, чтобы согреть. – Зачем ты привела меня сюда?

Он спрашивает так, будто знает, что у меня есть причина.

Он хочет знать, зачем я хотела с ним уединиться.

Правда застревает у меня в горле. Мы стоим среди зимних цветов, и вокруг нет ни одной живой души. Глядя на усеянное звездами ночное небо, я выдыхаю.

– Здесь очень спокойно.

– Да, – он кивает, продолжая согревать меня своим прикосновением. – Очень.

Я сглатываю.

– Ты правда повесил над входом бубенчики из-за меня?

– Да. – Он следит за моей реакцией, сжав зубы. – Ты думаешь, что я забыл про тебя, но это не так. Я всегда помнил.

– Почему… Почему ты не пытался меня найти?

– Пытался. Один раз. – Сцепив челюсти, он прислоняется к моему лбу своим. – Когда я получил водительские права, то первым делом отправился к вашему дому, но вы уже успели переехать. Я решил, что это знак – надо оставить все в прошлом. – Его голос мрачен. – К тому же… Я знал, что все так и будет.

– Как – так? – я уточняю дрожащим голосом.

– Сама знаешь.

Он говорит так, будто это ужасно; и он прав. Но он не знает, почему он прав. У Кэла нет реальных причин бояться близости со мной.

Я отстраняюсь. Я должна рассказать ему правду.

Я обязана это сделать, прежде чем мы перейдем к чему-то серьезному.

В моей голове – сплошная мешанина из отдельных слов и грустных признаний. Мне нужно немного подумать, чтобы все выразить правильно. Аккуратно, мягко и правильно.

Я отворачиваюсь, чтобы собраться с мыслями.

Но он берет меня за запястье и тянет обратно к себе. Через один-единственный яростный удар сердца я оказываюсь прижата к его груди. Он обхватывает мое лицо.

Потом наклоняется, прижимается к моим губам и проникает языком внутрь.

У меня немедленно вырывается стон.

Язык Кэла сталкивается с моим невысказанным признанием, и оно растворяется у меня во рту.

Он целует меня.

Целует!

Этот поцелуй совсем не похож на наш первый, сдержанный и невинный.

Он наполнен страстью и вожделением.

Трутница внутри меня, набитая кремнем, ветками и сухими листьями, резко вспыхивает. Во мне разгорается пламя, бушующий пожар.

Я хватаю Кэла за плечи, чтобы не упасть. Одну руку он кладет мне на затылок, собирая волосы в кулак и проводя ногтями по коже. Кэл стонет, двигая языком в бешеном темпе, и наклоняет мою голову в сторону, чтобы проникнуть еще глубже. Я встречаю его язык своим, будто делала это уже тысячу раз, провожу по его нёбу, вызывая новый стон.

Кэл подталкивает меня; я пячусь и чуть не спотыкаюсь, но он удерживает меня на ногах и обхватывает рукой за пояс, не прерывая поцелуя. Я прижимаюсь спиной к садовому трельяжу и чувствую, как мне в живот упирается твердый член Кэла. Между ног у меня тут же намокает, и я инстинктивно об него трусь.

– Черт, – хрипло говорит он, отстраняясь и хватая ртом воздух. Одной рукой он по-прежнему сжимает мои волосы. – Черт побери, Люси.

– Кэл… – я выгибаюсь, пытаясь облегчить томление между ног. Я вся горю, сердце будто пытается выскочить у меня из груди. Вцепившись в Кэла обеими руками, я запрокидываю голову.

– Я знаю, что ты девственница, что тебе страшно. Но ты хочешь этого не меньше, чем я. – Он снова меня целует, прикусывает мою нижнюю губу, отчего у меня вырывается стон. – Я не могу думать ни о чем другом.

Я киваю. У меня кружится голова. Между ног пульсирует так, будто Кэл уже ласкает меня языком.

– Я сниму номер в отеле, – хрипло шепчет он, целуя мою шею. – Сегодня. Прямо сейчас. Уединение, прохладная постель, шампанское. Поверь, тебе будет очень хорошо.

Я так сильно его хочу, что едва стою на ногах. Кэл проводит рукой по моему телу, сжимает бедро, а потом его пальцы забираются под подол моего платья –