– Ну это такие, как Крюк, хотят, чтобы их помнила каждая душа на земле и на небесах. Мне же будет достаточно, если меня будет помнить хотя бы один человек.

– И такой человек у тебя уже есть, Скаури из Кровавого Ручья, – сказала я.

– Откуда ты? – выдохнул он, глядя мне в глаза. – Кто сделал тебя такой чистой и светлой? Такой чудесной?

Я неловко заёрзала.

– Вообще-то, Питер говорит, что я суетливая старая кляча, которая не умеет веселиться…

– Дурак твой Питер, – не дал мне договорить Скаури. – Тупой осёл.

– Но ведь ты меня совсем не знаешь, – хрустнула я суставами пальцев.

– Я тебя не знаю? – усмехнулся Скаури. – Тогда позволь рассказать всё, что я о тебе знаю. Например, я знаю, как загораются на солнце твои веснушки. Как ты опираешься на одну ногу – всегда на правую, – когда размышляешь над чем-то. Как ты держишь яблоко или грушу, когда ешь, – не одной рукой, как все, а непременно обеими. Я знаю, как ты отворачиваешь голову, когда я говорю тебе что-то хорошее. И как ты сидишь неподвижно, когда я говорю что-то плохое или грубое. Хочешь, расскажу тебе, как ты смотришь на меня? Ты единственная, кто смотрит на меня так, будто у меня есть сердце. Вот такой я знаю тебя, Венди. И люблю тебя такой, какая ты есть. Ну что, не знаю я тебя, говоришь?

Я ничего не могла сказать ему в ответ.

– Если ничего не говоришь, так, может быть, дашь мне вместо слов напёрсток? – тихо спросил Скаури.

Наши губы соприкоснулись, и это был мой первый настоящий поцелуй.

С пиратом, не с Питером Пэном.

После поцелуя мы со Скаури сидели обнявшись в мерцающем свете бабочек, но затем вдруг появился новый, странный свет, он становился всё ярче, пульсировал всё сильнее, ослепляя нас обоих, а затем исчез так же неожиданно, как и появился.

Я испуганно сжала руку Скаури.

Динь-Динь.

Это она выследила нас.

Скаури пытался удержать меня, но я уже выбежала из пещеры и вниз, вниз по склону горы, в лес, откуда прилетела Динь-Динь.

К тому времени, когда я примчалась в лагерь, Питер уже успел составить мой смертный приговор.

– Эй, послушай… – успела крикнуть я, прежде чем десяток мальчишек Питера набросились на меня, схватили и привязали к дереву точно так же, как когда-то привязали меня к мачте пираты.

Размахивая кинжалом, Питер крадучись приближался ко мне, и ухмылка его была злой и мстительной. Казалось, он получал огромное удовольствие от всего происходящего. На плече Питера сидела Динь-Динь и с ненавистью таращилась на меня. Да, я спасла ей жизнь, но слова Питера о том, чтобы жениться на мне, стёрли это событие у неё из памяти и, по сути, решили мою судьбу.

– Питер, послушай, – начала я. – Ведь я тебе не нужна. В прошлом году ты даже вообще за мной не приехал. Вот почему я…

– Вот почему ты целуешься с пиратами, – ухмыльнулся он. – И я считаю, что это преступление заслуживает смертной казни!

– Да! – хором откликнулись потерянные мальчишки.

– Ты тайком покидала наш лагерь после наступления темноты. Это преступление, достойное смерти! – продолжил Питер.

– Да! – подхватили мальчишки.

– Ты притворялась, что заботишься о нас, а сама была девушкой пирата. Преступление, достойное смерти!

– Да!

– Ты превратилась в грязного, лживого предателя, и это самое страшное преступление!

– Да!

– За всё это, не считая других провинностей, я приговариваю Венди к смерти! – взревел Питер.

– Да! Да! Да!

Когда Питер подходил ко мне, на лезвии его ножа блеснул отсвет крылышек Динь-Динь.

– Убей Венди! – надрываясь, кричали потерянные мальчишки. Они прыгали и вихляли задами, словно стая диких обезьян. – Буга-лу! Буга-лу! Убей Венди! Буга-лу!

– Ты знаешь, куда попадают предатели, Венди? – спросил Питер, останавливаясь прямо передо мной. – Туда же, куда отправился Крюк. Передай старику привет, ладно?

В глазах его загорелся красный огонь. Питер занёс свой нож, направил его мне в грудь…

Мелькнула призрачная тень, упала прямо на голову Питера. Он упал, затем поднялся, вслепую размахивая ножом, но Скаури нанёс ещё один сильный удар, и Питер снова упал, выплюнув сгусток крови вместе с двумя своими молочными зубами. Потерянные мальчишки гурьбой налетели на Скаури, но он был старше и сильнее, чем они, сорвав с себя ремень, отгонял им любого, кто пытался к нему приблизиться. Вскоре Скаури добрался до дерева и отвязал меня.

Сзади разъярённой летучей мышью налетела Динь-Динь, принялась кусать Скаури, тянулась выцарапать ему глаза. Я сделала удачный выпад и поймала фею в кулак.

– Ну ты… кусачая… маленькая дворняжка, – прошипела я, затем сильно-сильно тряхнула Динь-Динь и зашвырнула её в кусты. Только золотая пыль из неё посыпалась.

Тем временем Питер пришёл в себя и вместе со своими мальчишками вновь набросился на нас, но мы со Скаури уже оторвались от земли и улетели в ночь, окружённые облаком высыпавшейся из Динь волшебной пыли.

– Только попробуй ещё хоть раз сунуться к Венди! – крикнул Скаури, глядя сверху вниз на Питера. – Уши тебе отрежу, понял?

И он слегка подмигнул мне.

Затем мы вылетели из Неверленда. Нет, точнее будет сказать вырвались, словно две птицы из ада, чтобы вернуться в мир банков, уличных фонарей, тупых парней и похожих на коробки из-под обуви домов.

Разумеется, Питер потом приходил, чтобы убить меня, но рядом со мной всегда был Скаури, он каждую ночь охранял моё окно, за которым спала я и мои братья. Скаури бил Питера так часто и так крепко, что тот наконец махнул на меня рукой и перестал появляться. Однако Питер, как все обозлённые неудачники, напоследок всё-таки отомстил. Он рассказал Сми и его пиратам, что Скаури удрал, уведя с собой девушку Питера. За этот проступок Скаури был нещадно выпорот боцманским линьком, и ему была обещана петля на мачте, если только он посмеет ещё хоть раз увидеться со мной. Но как только Скаури смог улизнуть с «Роджера», он это сделал и прилетел, осветив моё окно волшебной пылью, готовый унести меня с собой на небо…

…Я с ним не улетела ни тогда, ни в последующие ночи, когда Скаури приходил ко мне. Потом его не было несколько месяцев, но я не стала спрашивать, где он пропадал, когда Скаури в следующий раз пересёк границу между мирами.

Между тем время шло, и я стала женщиной, а визиты Скаури становились всё более редкими. Он объяснял мне, что Сми буквально не сводит с него глаз, поэтому очень трудно сбежать с корабля.

А потом я вышла замуж за человека по имени Гарри. Он работал в банке, называл меня своей тыковкой, ложился спать ровно в девять тридцать и вставал ровно в шесть. Скаури продолжал приходить и уносил меня в полёт, пока мой муж мирно похрапывал в нашей общей с ним постели. Я не раз говорила себе, что этому нужно положить конец, что нужно запереть своё окно и закрыть ставни, но…