Жукова с мешком на голове. Толпа зевак выросла до нескольких десятков человек, кто-то бросился помогать врачам. Валерию сунули под нос стакан водки, он, махнув на принципы и приличия, выпил.

«Спирт, — понял он. — Разбавленный медицинский спирт, откуда водка в разгар антиалкогольной кампании?»

Камышев усмехнулся, осознав, какая ерунда ему лезет в голову. Ведь сейчас важнее другое — они нашли Жукова, вне всяких сомнений мертвого, и вина Кошкина фактически доказана. Осталось выяснить, замешана ли здесь Седова, но даже если нет… Зачем «хозяин кладбища» это сделал? Получается, он сумасшедший маньяк? Или все-таки сообщник бандитов на черной «Волге», что при этом не исключает его возможную невменяемость? Все это предстоит выяснить им с Апшилавой, пока они не свалились с воспалением легких.

— Живой! — с изумлением воскликнула молоденькая медсестра.

— Чудеса случаются, — послышался мужской голос. — Сколько он там пробыл?

Медики обсуждали необычное спасение Жукова, но Валерий, узнав самое главное, уже их не слушал. Его самого трясло от холода, в глазах все плыло, но он узнал подбежавших к нему Спицына и Круглова, которые что-то рассказывали о Седовой, которая, как выяснилось, покупала в кооперативе топленый бараний жир. Получается, для перестраховки, если учесть, что у Кошкина тоже была какая-то баночка… Возле небольшого пятачка, откуда они с Апшилавой ныряли, стояли несколько милицейских машин, «скорая» и ГАЗ-66, он же «шишига», из соседней воинской части. Камышев понял, что именно на нем приехали водолазы, а в следующую секунду увидел крепкого мужика, которому солдаты помогали снять гидрокостюм. Еще одна фигура, похожая на космонавта, медленно брела к берегу.

Медицинский «рафик», взвыв сиреной, помчался в больницу — на нем везли подающего признаки жизни практиканта Жукова. Валерий почувствовал, что его понемногу отпускает, снял с себя одеяло и принялся одеваться. Кто-то в толпе, которую сейчас деликатно, но уверенно оттесняли постовые милиционеры, выкрикнул, что они герои. Люди поддержали неизвестного одобрительным гулом, раздались аплодисменты.

Камышев улыбнулся, с наслаждением натягивая на себя одежду и чувствуя, как к нему возвращаются силы. Ох, спасибо тебе, дед Николай Иванович, что еще школьником приучил моржевать, подумал Валерий. Как же это сейчас пригодилось… Ему махнули рукой из милицейского микроавтобуса, потом позвали и Эдика. Это были криминалисты, которые специально для них обоих знатно натопили салон.

— Тюкнули парня по голове, чтобы оглушить, — объяснил тем временем один из экспертов, Геннадий Андреевич Сизов, колоритный мужчина с блестящей лысиной и пиратскими бакенбардами. — Потом скрутили и сбросили с обрыва, привязав мешок с кирпичами. А второй мешок просмолили, наполнили воздухом и на голову надели. Чтобы помучить явно… Дышать в нем то еще сомнительное удовольствие, и парень вот-вот бы уже загнулся, но вы, мужики, явно вовремя нырнули. Я бы не смог точно. Молодцы, что еще сказать.

Валерий неопределенно кивнул, как бы принимая похвалу, но не увлекаясь, чтобы не зазнаваться. Сам-то он не видел в их с Эдиком поступке ничего особенного. Так, по его мнению, должен был поступить каждый советский милиционер. Но думал Камышев о другом — чем же помешал бандитам и их, судя по всему, сообщникам практикант Жуков? А всего-то же они изначально проходили как свидетели и лишь потом как подозреваемые.

— Мы должны найти их, Валера, — тихо сказал Эдик. — Тех, кто всем этим верховодит.

* * *

— Кто отдал вам приказ убить следователя Жукова? — «хозяин кладбища» вновь сидел напротив Камышева в комнате для допросов. Это был уже третий заход на сегодня, и следователь чувствовал, что устал от этого наглого развязного мужика. Однако дожать его было просто необходимо, и на этом настаивал не только профессиональный долг, но и Вера, сидящая чуть поодаль со своей университетской тетрадкой на железной пружине. Девушка планировала оценить поведение и мотивацию теперь уже официального подозреваемого с точки зрения психиатрии, вот почему сразу же объявилась, едва информация о несостоявшемся убийце дошла до нее.

В этот раз на Кошкина надели наручники, для верности пристегнув к столу. Тот, больше не скрываясь, ухмылялся во все свои отвратительные синие зубы. И сильнее всего Валерию хотелось сейчас ударить в них кулаком, чтобы разбить в кровь. Но такого он позволить себе не мог. Он — советский милиционер, а потому не должен опускаться до уровня таких, как этот Кошкин.

— Нужна была жертва, — когда под тяжестью улик «хозяина кладбища» приперли к стенке, он перестал изображать невиновного. Более того, не особенно-то, как показалось Камышеву, любитель черничного варенья расстроился. Даже наоборот. — Вы помешали «Волге», пришлось мне…

— Как вы поняли, что следующей жертвой ваших сообщников на «Волге» должен стать следователь Жуков? — Камышев чувствовал, как у него лихорадочно бьется сердце. Неужели и вправду зацепка? С другой стороны, явно не очень здоровый психически Кошкин мог быть подражателем.

Калининский следователь еще не сталкивался в своей практике с поклонниками серийных убийц, но очень много о них читал в специальной литературе и профессиональных статьях. Однако с людьми, которые пытались маскировать свои собственные злодеяния под «работу» маньяков, ему довелось взаимодействовать. Взять, к примеру, того ревнивого кооператора из поселка имени Крупской, который убил жену в приступе гнева во время ссоры, а потом решил обставить все так, будто она стала жертвой жестокого насильника. Как он потом рассказал на допросе, испугался, что придется провести много лет за решеткой из-за импульсивного поступка. Испугался и не придумал ничего лучше, чем «сработать» под маньяка, одновременно изображая убитого горем мужа. Но самое противное, по мнению Валерия, было то, что кооператор, боясь тюрьмы, почему-то не испугался наносить своей уже бездыханной супруге страшные раны и увечья…

— А не нужно ничего понимать, — пожал плечами улыбающийся Кошкин, вырывая следователя из воспоминаний и отвечая на его вопрос. — Зло накрыло старинный Любгород, и ему все равно, кого убивать. Вы спросите Седову, она вам все расскажет. Она мне и подсказала, кого можно принести в жертву. Ведьма она…

Внезапно «хозяин кладбища» сник, опустил взгляд, а потом вновь поднял его на Камышева. Глаза его выражали отчаяние — явно напускное. Валерию даже стало противно от этого субъекта, но он сдерживался.

«Что там за шум? — где-то на грани слышимости до него донеслись какие-то крики и грохот. — Кого-то буйного привели?»

— Гражданин начальник, это все она, — тем временем неожиданно плаксивым тоном сказал любитель черники. — Она меня подговорила, она же подсказала, как все провернуть можно…

Камышев, слушая излияния Кошкина, попросил караульного сходить за Апшилавой. Усатый следователь явился через несколько минут, и «хозяин кладбища» даже не успел закончить рассказ о Седовой, которую через фразу называл «ведьмой».

— Эдик, давай-ка мы с тобой для ускорения процесса параллельный