class="p1">— Слушай его, — указал он на Костю. — Он говорит, что знает, как остановить это. И сделай всё быстро.

Вдруг в дверь кабинета раздался резкий стук. Не дожидаясь разрешения, в помещение вошла одна из служанок дворца. Её лицо было бледным, глаза наполнились слезами. Она не могла остановиться и сразу начала причитать:

— Милорд, беда! Младшая госпожа, ваша дочь... У неё высокая температура! Она вся горит, не может встать с постели!

Градоначальник резко поднялся, его лицо напряглось, а пальцы сжались в кулак.

— Что ещё? Какие у неё симптомы? — спросил он, глядя на женщину так, будто от её слов зависела вся его жизнь.

Служанка дрожала, но продолжила:

— Её тошнит... Постоянно! Она не может пить воду, её тут же рвёт. Живот болит, она жалуется на сильные спазмы. Госпожа почти не говорит, только стонет.

Лекарь, который до этого стоял в стороне, напрягся.

— Тошнота, рвота, боли в животе, высокая температура, — он быстро проговорил, словно проверяя свои мысли. — Это похоже на начальные признаки холеры.

Градоначальник повернулся к лекарю, его лицо исказилось от злости и страха.

— Так, значит, вы знали, что болезнь распространяется, и молчали?! А теперь моя дочь может...

Он осёкся, не в силах произнести самое страшное.

— Милорд, — вмешался Костя твёрдым голосом, — это подтверждает мои слова. Времени больше нет. Нужно действовать немедленно, если мы хотим спасти не только вашу дочь, но и весь город.

Градоначальник, ещё недавно пытавшийся выглядеть уверенно, вдруг потерял весь свой пыл. Он бессильно опустился в кресло, а затем кивнул лекарю:

— Идите к ней. Сделайте всё, что можете. Я не прощу, если с ней что-то случится.

Лекарь поклонился и поспешил к выходу, а Костя и градоначальник остались наедине, осознавая всю тяжесть происходящего.

Костя остался наедине с градоначальником. Окинув взглядом его напряжённое лицо, он спокойно подошёл ближе. Глубокий вдох помог унять внутреннюю дрожь. Он знал, что сейчас нужно говорить прямо, иначе доверия не добиться.

Как только дверь за слугами закрылась, начальник, оставшись наедине с Костей, тяжело опустился в кресло. Его лицо отражало смесь усталости, гнева и страха.

— Ты хитёр, парень, — наконец сказал он, перебирая пальцами массивный перстень на руке. — Но я не привык, чтобы меня ставили в угол. Говори, чего ты хочешь, но знай — моё терпение на исходе.

Костя пристально посмотрел на градоначальника, скрестив руки на груди.

— Я хочу, чтобы вы перестали притворяться, — начал он спокойно. — Вы знаете, что происходит. Уже двое умерли от одной и той же болезни. Если мы не остановим это сейчас, завтра вы похороните больше людей, чем сможете сосчитать.

Начальник выдохнул, опустив взгляд на стол. Его пальцы всё ещё нервно крутили перстень.

— Это не твоё дело, — резко ответил он, но в его голосе сквозила неуверенность. — Я могу решить, как управлять своим городом.

— Своим городом? — Костя чуть склонил голову. — А ваша дочь? Она тоже часть вашего города?

Слова прозвучали, как удар. Начальник напрягся, его глаза сузились.

— Не смей... — начал он, но Костя его перебил:

— Я не угрожаю. Я пытаюсь спасти. Не только её, но и вас, и всех остальных.

Начальник встал, начал мерить шагами комнату. Он казался раздираемым противоречиями.

— Если я соглашусь... — начал он тихо, словно говорил сам с собой. — Если я приму твою помощь, это значит, что я поддался... тебе. Это значит, что ты сильнее меня.

Костя шагнул ближе, его голос стал мягче, но настойчивее:

— Это значит, что вы достаточно умны, чтобы сделать правильный выбор. Это не слабость. Это сила.

Градоначальник остановился, посмотрел на Костю. Его лицо было мрачным, но в глазах мелькнула искра надежды.

— И что ты хочешь взамен? — спросил он, словно проверяя, насколько далеко готов зайти этот человек.

— Ваше обещание, что вы прекратите преследовать меня, — ответил Костя твёрдо. — И чтобы вопросов не осталось ни у вас, ни у других, я должен стать главным лекарем города.

Начальник нервно рассмеялся, больше от безысходности, чем от веселья.

— Ты ставишь условия, словно король, — произнёс он. — Но что мне остаётся?

— Сделайте выбор, — коротко ответил Костя.

Градоначальник вновь тяжело опустился в кресло. Он провёл рукой по лицу, потом посмотрел на Костю.

— Я поклялся защищать этот город, — медленно произнёс он. — Если это единственный способ... Так тому и быть.

Костя кивнул, чувствуя, как напряжение слегка отступает.

— Тогда идём, — сказал он. — Нам нужно торопиться.

Градоначальник с Костей быстрыми шагами направились в покои младшей дочери. Возле дверей уже собралась стража и несколько встревоженных слуг. Внутри слышались сдавленные стоны девочки и торопливые голоса лекарей, пытавшихся ей помочь.

Когда дверь распахнулась, в глаза сразу бросилась обстановка: полутёмная комната, освещённая тусклым светом лампы, казалась пропитанной тревогой. В центре, на широкой кровати с разлохмаченными простынями, лежала девочка. Её лицо было бледным, лоб блестел от испарины. Время от времени её маленькое тело пробирала судорога, вызывая сдавленные крики. Губы потрескались, а руки нервно сжимали края одеяла.

Рядом с кроватью склонились несколько лекарей. Один из них держал в руках миску с холодной водой, другой готовил отвар, пытаясь найти средство, которое хоть немного облегчит её состояние. Слуги метались по комнате, приносили травы и мокрые полотенца. Воздух был пропитан горьковатым запахом лечебных настоев.

— Господин градоначальник! — поднял голову один из лекарей, заметив вошедших. Его лицо выражало смесь усталости и беспомощности. — Мы делаем всё возможное, но...

— Молчи! — резко перебил его градоначальник, хотя в его голосе слышалась паника. Он подошёл ближе к кровати, опустился на колени и взял руку дочери. — Папа здесь, милая... Ты справишься. Ты обязательно справишься.

Костя стоял в стороне, оценивая ситуацию. Его взгляд остановился на девочке. Симптомы говорили сами за себя: высокая температура, судороги, острая боль в животе — начало холеры. Он понимал, что времени у них практически нет.

— Уйдите, — вдруг сказал Костя, его голос был тихим, но твёрдым.

Лекари и слуги замерли. Градоначальник повернулся к нему, его лицо исказилось гневом.

— Что ты себе позволяешь? — рявкнул он. — Это моя дочь!

— Именно поэтому вы должны дать мне шанс, — спокойно ответил