– Не думала, что это будет настоящий замок. Ой, ты смотри, да там башенки и все такое. А мы сможем туда подняться? Оттуда же далеко-о-о видать. Гляди-ка, Мэгс, подъемный мост! Только представь себе, как по нему скачут рыцари…

Нико обнял меня за плечи:

– Итак, миссис Фаринелли, что скажете?

– Скажу: «Вот это да!» – Я надеялась, что этот отпуск настроит нас всех на нужный лад. За месяц, прошедший после того, как Франческа разгромила мою мастерскую, Нико придерживался нейтральной линии: вроде бы и выходку дочери осуждал, но и не был на сто процентов уверен, что я совершенно невиновна в исчезновении шкатулки: «Странно, как это она просто взяла и исчезла. Может, еще всплывет…»

Если и был момент сказать правду, я его упустила. Версию событий, которая позволила бы скрыть интрижку Кейтлин и одновременно оправдать исчезновение безделушки, придумать не удалось. Я надеялась, что со временем все просто забудется и перейдет в разряд необъяснимых семейных тайн, вроде вечно пропадающих куда-то носков, – слегка раздражающих, но не настолько интересных, чтобы тратить время на их разгадывание.

Но только я расслабилась на секундочку, на миг единения с Нико, пытаясь хоть немного сгладить пугающее количество трещин, так быстро покрывших наш брак, как нас прервали. На сей раз это был Массимо.

– Ну-с, Мэгги, как тебе новый итальянский опыт? Оправдал ожидания? Давай я покажу тебе вид с крепостных валов, зови маму.

Я посмотрела на Нико, который кивнул:

– Давай. А машину мне поможет разгрузить Франческа.

Я колебалась.

– Ты уверен? – Как-то непривычно, чтобы кто-то другой делал всю ишачью работу. Муж лишь со смехом отмахнулся.

Мама между тем уже нашла себе занятие: обрывала увядшие цветы с гераней в одной из ваз. Массимо положил руку ей на плечо:

– Ну-ну, Берил, у вас же отпуск. А для этого здесь есть садовники, поэтому наслаждайтесь dolce far niente[30] и горячим солнцем. Пойдемте любоваться видами.

Меня охватила благодарность за то, что Массимо взял маму с нами. Анна, пока мы сидели в аэропорту, отпускала колкие замечания:

– Мы-то весь мир облетели на самолетах. Я просто не могу понять людей, которых не интересуют путешествия. Такие провинциалы.

Своими намеками на нашу «провинциальность» она вызывала у меня отвращение, и я попыталась отомстить, изобразив благочестивую заботу об окружающей среде: мол, не стоит хвастаться количеством авиамиль, ведь выхлопные газы самолетов убивают более десяти тысяч человек в год.

Зато мама блестяще «уела» Анну. Рассмеялась и шумно пососала соломинку в молочном коктейле.

– Интересоваться-то можно сколько угодно, да только на всё денежки нужны, а если их нет, так и сиди дома. Каждому хотелось бы пошататься по миру, слетать туда-сюда на самолете, а я бы, например, не отказалась прокатиться по Средиземному морю, но реальность такова, что меня и здесь бы сейчас не было, если бы Нико, добрая душа, не пожалел свою старую тещу.

Тут Анна скривилась, и я решила глаз с нее не спускать, поскольку она в любой момент могла начать видеть в маме не Берил, свою новую родственницу и гостью, а сиделку/уборщицу/прислугу за всё.

За исключением Анны, остальные Фаринелли были очень рады новому участнику традиционного семейного отпуска. Я вся испсиховалась, рассказывая Нико, что позвала маму с нами в Италию, и была готова, что за опрометчивое приглашение на мою голову падут громы небесные. Но муж просто обнял меня и сказал:

– Мэгги, да пожалуйста, мы будем только рады. Надеюсь, Берил не против поселиться в одной комнате с Сэмом. – Я что-то лепетала о деньгах за билет и проживание, а также, возможно, о маминой доле за туалетную бумагу и мыло, Нико же в ответ просто прикладывал палец мне к губам и говорил: – Ш-ш-ш. Не переживай. Сэм ее любит, и Сандро с ней тоже будет хорошо.

Возможно, следовало перестать так сильно волноваться. До встречи с Нико мои отношения с мужчинами никогда не длились больше года. Сложный период с парнем, как правило, проходил не столько по сценарию: «Мы с этим справимся», сколько: «Если не нравится, ты знаешь, где дверь».

Массимо меж тем продолжал инструктировать Берил, как правильно вести себя в отпуске. Мама вытерла пот с верхней губы.

– Жарко, верно? Не знаю, что с собой делать. Не очень-то у меня получается бездельничать, но попробую.

– Где Лара? Давайте и ее позовем. – Мне вовсе не нужны были упреки, что я в самое неподходящее время умыкнула ее мужа.

Но Массимо отмахнулся от моего предложения и повел нас в залитый солнцем двор с выцветшими фресками и замысловатыми арками.

– Лара все это уже видела. Ей больше нравится распаковывать вещи и обустраиваться. Мы еще придем сюда позже, а вы здесь новенькие, и я просто хотел устроить своим любимым гостям небольшую прелюдию.

Мама пихнула его в бок.

– Умеешь ты уговорить, Массимо.

– Стараюсь, Берил, стараюсь.

Он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул Сэму. Хорошо бы энтузиазм Массимо передался Нико. Мне хотелось вернуть ту прошлогоднюю золотую середину, когда горе Нико уже достаточно рассеялось и он перестал чувствовать вину за то, что влюбился в меня, но еще не устал от сложностей смешения двух разных семей.

Массимо отступил, пропуская нас вперед по узкой лестнице. Сэм ринулся вверх с неуемной энергией одиннадцатилетнего мальчишки. Мама заковыляла, цепляясь за перила.

– Бог ты мой. Эти ступеньки не предназначены для старых толстух с изношенными коленками.

– Берил, а давайте я вас сзади подпихну? – предложил Массимо, умудряясь быть одновременно и дерзким, и услужливым.

– Да ну тебя! – Мама похрипывала и хихикала одновременно. Мои опасения по поводу отпуска постепенно рассеивались. Раньше я не была такой пессимисткой, но тогда мне и терять было особенно нечего. Поднявшись на несколько ступеней, я обернулась, намереваясь улыбнуться Массимо, чей силуэт выделялся в лучах солнца: типично итальянский красавец с перекинутым через плечо льняным пиджаком. И снова я задалась вопросом, как Лара, которая, похоже, никогда не расслаблялась, уживается с человеком, который мчится по жизни в поисках веселья и приключений. Но тут же пожурила себя: ведь кому, как не мне, знать, что посторонние видят лишь надводную, очень малую часть того айсберга, который на самом деле представляет собой брак.

Массимо протиснулся мимо нас, оттянул кованый засов и повернул огромный ключ, место которому, казалось, было на поясе городского глашатая. Мы вывалились на солнце, такое яркое и горячее, что даже волосы опалило и захотелось томно прикрыть глаза, как делают кинозвезды на фото. Внизу на многие мили солнечной пеной мерцало море подсолнухов.

Массимо отступил, скрестив руки на груди,