Тао в мире людей?..

— Благодарю вас, — почтительно склоняю перед ним голову.

А сама озадаченно прикусываю внутреннюю сторону щеки. Он согласился помочь мне несмотря на то, что это также являлось нарушением правил бессмертного царства: я спускалась к людям без разрешения и стирала себе память, чтобы не попасться. Так почему же Летописец ничего не сказал об этом? За мой предыдущий проступок мне было высказано немало слов, и мудрец напрямую отказался выяснять, что за дерево растёт в моей долине…

А с этой просьбой старец решил помочь, ограничившись лишь словом «судьба»?

В чём разница?

— Этот процесс может быть немного болезненным. И воспоминания могут нахлынуть на вас единым потоком, — произносит тот, складывая ладони в мудре.

— Понимаю, — киваю, готовая ко всему.

— Прикройте глаза и войдите в состояние легкой медитации…

Послушно выполняю наставление и открываюсь его силе.

— Я начинаю…

* * *

Погружение. Словно в воды реки — только вода густая и черная. Беспроглядная.

Больно. Повсюду сопротивление. Вдохнуть невозможно.

Продираюсь сквозь тело печати через силу, не имея возможности открыть глаз, двигаясь наобум, не зная — где верх, а где низ.

Используя последний резерв, делаю рывок… и выпадаю в белое марево.

Ослеплена…

Оглушена…

И, словно щупальца незримого существа, дым воспоминаний осторожно подползает ко мне со всех сторон, холодком вьется по рукам и ногам, щекочет лицо… и начинает просачиваться в мои глаза, в уши, в рот — заполняя всю изнутри, вливаясь единым потоком, буквально разрывая меня на части!..

Беззвучный крик сотрясает моё сознание, когда в черной печати где-то надо мной появляется первая трещина… затем вторая… а затем вся она разлетается на осколки, выталкивая наружу скрытое, позволяя всему встать на свои места, заполняя все пробелы и сглаживая все неровности! Я сплёвываю кровь, а вместе с ней — и красную бусину, покатившуюся по полу и затаившуюся где-то в углу…

…

А затем всё резко успокаивается.

…

Мысли мои проясняются.

…

Я действительно появилась на окраине города в смертном царстве в своём теле, созданном для этого глупого развлечения. И первое, что поразило меня, это бесчисленное количество почти голых, худых полумёртвых тел вокруг. Тогда я решила, что всех их поразила какая-то болезнь, но затем заметила ребёнка… едва живого… такого худого, словно его кости были обтянуты кожей — без слоя мяса внутри. Он не был болен. Он был голоден. Все эти люди умирали от голода. И всё, что я могла сделать для них — это пойти и добыть пропитание в тех местах, куда не могли добраться простые смертные. Там же я отловила дичи, пригодной для пищи. Для того мне не требовалось никакого орудия, мне даже не нужно было использовать силу — я просто полагалась на своё зрение тени Высшей Богини, на свою скорость и на свою ловкость. Я помнила об ограничениях и не нарушала запретов.

Я не умела готовить, потому отыскала среди людей самого дееспособного и вручила ему всё, что собрала для сытного варева. После я помогала ему готовить.

Мы накормили всех, кому еда ещё способна была помочь. Всех, кто был на последнем издыхании, мы снесли в местный храм. Той ночью от пришедших в себя людей я услышала историю их бед — о захватчике императоре, что продолжает завоёвывать всё новые и новые территории; о его армии, что разоряла эти земли, продолжая идти вперёд и не оставляя ничего позади; о жадности чиновников, решивших подчинить империи все свободные княжества и мечтавших обложить всех жителей новым налогом…

Вот только платить людям было нечем.

И всё, что они могли дать своему новому правителю — это зрелище их худых изнеможённых тел по краям дороги…

И здесь я должна была искать своё счастье? Среди этих несчастных людей выбирать себе спутника, чтобы познать любовь?!

Подавив внутри гнев и досаду, я решила отложить свою миссию и стала помогать тем смертным. Постепенно жизнь на окраине города начала налаживаться, а местные перестали напоминать ожившие трупы. Кое-где даже залатались дыры на домах — а в какой-то семье впервые за долгое время задумались о поиске жениха для молодой невесты… Так прожила я три месяца — в постоянной заботе о хрупких жизнях несчастных подданных нового императора, да в обустройстве их быта.

Вот только терпение моё не было бесконечным. Помогать смертным — безусловно достойная задача. Но у меня оставалось только девять месяцев на то, чтобы найти себе спутника, с которым я должна познать любовь!

Идти по городам в поисках Того Самого казалось мне глупым: везде были голод и бедность — навряд ли где-то поблизости я найду место лучше, чем здесь. Эта мысль начала зудеть в подкорке, каждый день раздражая и увеличивая моё недовольство текущим положением дел в империи — где я решила проводить свой «счастливый год».

В итоге, злости моей уже не было предела, когда однажды я услышала топот копыт. Богатый экипаж мчался так быстро, что не оставалось сомнений — сидевший внутри, даже если захочет, не успеет рассмотреть той страшной картины, что ждала его за занавеской.

Тогда я встала прямо посреди дороги.

Я желала проучить того глупца, не желавшего видеть бед простого народа!

Извозчик едва не слетел со своего места, когда кони внезапно затормозили и повставали на дыбы, останавливаясь передо мной. А я, не обращая внимания на отборную ругань, рванула к дверце и резко распахнула её!

Скакавших следом за экипажем стражей я не слышала. Как не слышала я и криков простых людей, что просили меня бежать, дабы избежать наказания: ведь на экипаже был герб известного в империи дома…

Однако внутри сидел не вельможа.

И даже не разжиревший от хорошей жизни военачальник.

Внутри сидело нечто, что даже человеком нельзя было назвать.

Что это вообще такое?..

Молодой человек, сидевший в тени, имел приятные черты лица, белую кожу и тонкую кость… но весь он был какой-то не плотный… полупрозрачный… непрочный… словно… словно он мог рассыпаться в любой момент мириадами невесомых частиц — от любого прикосновения! А его взгляд был пуст, будто в нём не было души. Будто эта недоделанная оболочка не имела внутри никакого ядра…

— Убейте её! Эта девка остановила карету самого императора! — кричит подъехавшей страже извозчик.

А у меня тут же появляется вопрос — кому вообще пришло в голову отправлять экипаж императора вперёд без охраны? Да ещё и по территории, явно небезопасной и полной разбойников?

Смотрю на бездушное тело, которое и телом-то назвать нельзя было… и понимаю, что он вообще не реагирует на происходящее. Он словно не слышит. Пустая недоделанная кукла — вот, что представлял из себя правитель империи.