последние десять лет случилась после того, как терпение Дона и Мими лопнуло, и они велели ему найти себе другое жилье. Оказавшись в больнице, Дональд начал громогласно взывать к Иисусу. Неоднократно увеличение доз аминазина почти не производило эффекта. Его выпустили в июне, когда состояние удалось стабилизировать в результате применения нейролептика локсапин.

Однако в ноябре Дональд снова вернулся. Он прекратил прием препарата и бодрствовал по восемнадцать часов в сутки, разгуливая по дому нагишом и испуская яростные вопли. Он снова думал о Джин и называл ее своей женой. А еще Дональд заговорил о пистолетах и ножах.

Согласно больничным записям, Мими и Дон испытывали страх перед своим старшим сыном: «Они хотят, чтобы Дональд точно знал, что они его любят, но не могут принять к себе, пока он не будет стабилизирован медикаментозным способом».

Джон работал учителем музыки в Айдахо. Некогда главный авантюрист семьи Ричард старался начать собственный бизнес в Денвере. Братья-хоккеисты Марк и Джо были вроде бы недалеко, в Боулдере и Денвере соответственно, но на достаточном расстоянии, чтобы не видеть самого худшего. Марк, когда-то семейный шахматный вундеркинд, глубоко переживал случившееся с Мэттом и Питером – его партнерами по хоккейной команде. Водитель аэродромного топливозаправщика Джо жил тихой жизнью, хотя и выказывал тревожные признаки душевного расстройства. У него наблюдалась некая оторванность от реальности, проблемы с пониманием базовых социальных сигналов.

А еще Джим.

Главное правило дома было вполне очевидным: Мэри не должна заговаривать ни о чем подобном ни при каких обстоятельствах. Однако она видела, что происходит с ее родными. Она злилась из-за этого, хотя где-то в самой глубине души и готовилась стать следующей. Став постарше, Мэри перестала скрывать свое раздражение. Ей почти тринадцать – она уже не маленькая девочка. Теперь она отчаянно, без малейшего стеснения, колотила в стену по ночам, пытаясь заставить Дональда утихнуть.

Мэри замечала и другие перемены. Она чувствовала нарастающую дистанцию между матерью и отцом. Казалось, что теперь Мими не более чем сиделка при своем супруге. Однажды мать вообще уехала на несколько недель погостить у своей сестры Бетти на восточном побережье, оставив Мэри наедине с отцом и братьями. Просто дезертировала и бросила.

Мими наверняка заметила, насколько не по себе Мэри – узнала этот внутренний гнев и, возможно, даже стала с ним солидарна, – и стала выбираться с дочерью на шоппинг в город и на чаепития к подругам. Не произнося ничего подобного вслух, Мими старалась сблизиться с Мэри, дать ей понять, что она тоже любима. Мэри невольно обнаружила, что радуется общению с матерью отдельно от всех остальных. Хотя она считала, что больше всего на свете хочет сбежать прочь, возможно, на самом деле Мэри нуждалась именно в ощущении родства – простой любви, не осложненной ни загадками, ни опасностями.

Глава 23

Дон

Мими

Дональд

Джим

Джон

Брайан

Майкл

Ричард

Джо

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Мэри Линдси

Мэри попыталась последовать за Маргарет и поступить в седьмой класс школы Кент. Когда ей отказали в приеме, она была в ярости. Мне нельзя в Кент?? Там же моя сестра!

В 1978 году Мэри перешла в восьмой класс и сказала отцу, что хочет учиться в интернате. Дон посоветовался с Сэмом Гэри. Тот поинтересовался, подойдет ли Мэри его собственная альма-матер – школа Хочкисс в Коннектикуте. Вообще-то, в свое время Сэма оттуда выгнали, но все это уже забылось.

Мэри не раздумывала. Она и так делала все возможное, чтобы не находиться дома. А если ей удастся попасть в известную школу с безупречной репутацией за две тысячи километров от Колорадо-Спрингс, то, может статься, ей и не придется возвращаться домой.

Мэри подала документы в школы Эндовер, Икзитер, Хочкисс и Тафт. Ее приняли во все четыре. Она выбрала Хочкисс – эта школа выглядела самой симпатичной и находилась дальше от города, чем все остальные. Ну, а Беркширские холмы можно было считать подходящей заменой горам Колорадо.

Обучение Мэри оплачивал фонд выпускников школы, а супруги Гэри взяли на себя переезд и прочие расходы. Три года Мэри искала выход, и наконец он нашелся.

Но впереди еще одна ночь с Джимом, и она пройдет иначе. Мэри понимала, что это неминуемо.

Ей – тринадцать. Джиму – тридцать один, он все еще был женат на Кэти и по-прежнему работал на подъемнике горнолыжного спуска Маниту. Рядом с верхней станцией подъемника стояла ветхая хибарка с парой матрасов и спальными мешками. Как работник подъемника, Джим мог пользоваться ею по своему усмотрению. Иногда он приглашал младших братьев и сестер не домой, а туда, чтобы побыть с ними наедине.

В тот прохладный день весны 1979 года Мэри была там вместе с Мэттом. Джим позвал их выпить пива и покурить травки на природе. Поздним вечером она улеглась спать в одной комнате, а парни устроились на ночлег в другой. Мэтт отключился, но свет еще горел, и Мэри притворилась спящей, как делала всегда, когда понимала, что к ней придет Джим. Она пыталась дистанцироваться от ситуации, представить, что ничего не происходит, или хотя бы – не с ней.

Той ночью Мэри не справилась с собой. У нее только что закончились месячные. Возможность забеременеть вселяла в нее ужас куда более сильный, чем ярость Джима в случае ее отказа.

Когда Джим пришел, она не выдержала и стала говорить то, что не ожидала от себя: «Не лезь ко мне! Отвали от меня! Ненавижу тебя!» Но Джим все равно набросился на Мэри. Он вошел в нее, чего ему никогда не удавалось сделать с Маргарет. Он кончил. И никогда больше не заговаривал с ней об этом, полностью игнорировал ее после случившегося.

Затем последовали несколько недель страха, что Мэри забеременела. Когда стало понятно, что этого не произошло, Мэри надеялась испытать облегчение. Все же она сделала то, что хотела: защищалась и добилась того, что он больше никогда к ней не пристанет. Хоть и не самым удачным способом. Эта мысль приводила ее едва ли не в исступление.

Однако чуть позже, совершенно неожиданно, Мэри обнаружила, что отчасти тяжело переживает исчезновение Джима из своей жизни. Она пыталась не обращать на это внимание, но тщетно. Мэри горевала. Какая-то частичка ее совершенно по-детски верила, что это была любовь.

Теперь Мэри находилась в двух шагах от полной свободы. Джим исчез из ее жизни. А скоро исчезнут Питер, Мэтт и Дональд. Будущее было в ее собственных руках. В конце восьмого класса, вскоре после того, как Мэри приняли в Хочкисс, ее позвали на вечеринку старшеклассников, которую устраивал старший брат подруги.