Ко мне по песку бежит пингвин. Я тронута. Эта птица – возможно, единственная, кто не стала гнушаться моего общества. Я слегка наклоняюсь и говорю ей:

– Ну, здравствуй, солнышко, – и протягиваю руку, приманивая птицу ближе.

Она делает прыжок, второй, и по браслету с нарисованными на нем маргаритками я вижу, что не ошиблась в своих подозрениях, и передо мной действительно Петра. Она останавливается всего в футе от меня, и заглядывает мне в лицо, с любопытством склонив голову набок. Я не так близка к этой пингвинихе, как когда-то к Пипу, но не могу не поддаться ее обаянию.

– Возможно, сегодня мы с тобой видимся в последний раз, Петра, – говорю я ей.

Она отряхивается, а затем подходит ко мне еще на шаг ближе. У нее невероятно выразительные глазки. Она кружит вокруг меня, затем легонько клюет мою палку. Я начинаю идти. Она вприпрыжку семенит рядом со мной.

Дойдя почти до самой кромки воды, я расстегиваю сумочку. Лезу за клочками бумаги, сгребаю их в кулак и швыряю в набегающие волны. Но крохотные фрагменты моего сына летят мне в лицо. Я собираю оставшиеся клочки, со злостью замахиваюсь и снова со всей силы выбрасываю. Ветер крепчает. Обрывки фотографий кружат вокруг меня, как конфетти из мушек, как черно-белая снежная буря; последнее напоминание о плохой, никчемной жизни, которую я невольно принесла в этот мир, и теперь жалею об этом.

Петра в восторге гоняется за бумажками по пляжу. Она ловит одну из них в клюв и быстро глотает.

– Умница, Петра, – говорю я с нескрываемой горечью в голосе.

Обрывки подхватываются ветром, перемешиваются с песчинками и разлетаются по пляжу. Я слишком устала, чтобы собирать их. В свое время их проглотит прилив. Я сделала все, что могла.

Мои глаза так слезятся от ветра, что я не сразу замечаю еще две фигуры на пляже. Одна из них, меньшего роста, мчится ко мне.

38

ВЕРОНИКА

– Вероника! – Это голос Дейзи. – Ты нашла ее!

Полагаю, она имеет в виду Петру. Из моего горла вырывается сдавленный звук.

– А ее везде искала. Привет, Петра! – Она с минут скачет вокруг пингвинихи, а потом останавливается, замечая кружащие на ветру песчинки. – А что это тут такое? – спрашивает она.

– Не забивай себе голову, – отвечаю я, придавливая один из клочков подошвой.

Дейзи задирает голову, чтобы посмотреть на меня. Она берет меня за руку. Ее рука выглядит такой крошечной, когда она сжимает мою. Ее лицо тоже кажется мелким из-за плотной шерстяной шапки, покрывающей тонкий слой каштановых волос.

– Не грусти, Вероника! – Это звучит как приказ. – Прости, что вела себя некрасиво.

– Извинения приняты, Дейзи. Но у меня есть причины грустить… причины, о которых я не могу тебе рассказать.

Я отвожу взгляд и замечаю, что второй силуэт, в котором я теперь узнаю мать Дейзи, держится чуть поодаль. Со стороны кажется, что она собирает ракушки, но я подозреваю, что она дает нам шанс поговорить друг с другом наедине. Петра, однако, внимательно слушает.

– Ты ведь на самом деле не уедешь, правда, Вероника? – спрашивает Дейзи. Она расстроена.

– Увы, Дейзи. Боюсь, мне придется уехать.

Она обнимает всю мою руку целиком.

– Пожалуйста, не уезжай, Вероника. Оставайся. Ты обязательно должна остаться с нами и снимать фильм дальше.

Я не свожу глаз с линии, где небо встречается с морем.

– Разве это так важно?

– Да, – настаивает она. – Очень-очень.

– Но… – Я чувствую себя ужасно. На глаза вновь наворачиваются слезы, стекают по моим щекам. – Этот ветер ужасно раздражает слизистую, – бормочу я, выпутывая свою руку из ее объятия и вытирая лицо.

– Тебе нужно остаться, и ты останешься. – Ее голос, не допускающий возражений, тверд и непреклонен. – Помни о пингвинах!

Как часто я твердила ей эти слова, когда она лежала в больнице, теряя надежду? Как часто произносила их, призывая ее быть смелой, стойкой и упорной? Дейзи цеплялась за них, как за соломинку, они помогали ей преодолевать затяжные периоды болезни и бессилия – а она всего лишь ребенок. Я преклоняюсь перед ее силой. И я преклоняюсь перед силой Петры, когда она встряхивает головой с красивыми желтыми перьями, треплющимися на ветру, и своей маленькой белой грудкой встречает его злобные, хлесткие порывы, гоняющие песок по пляжу. Кажется, она даже наслаждается вызовом, брошенным ей стихией.

– Помни о пингвинах! – повторяет Дейзи чуть громче, замечая, что ее слова заставили меня дрогнуть.

Какой пример я подам этой девочке, если сейчас сдамся? Однако уже слишком поздно.

– Я попросила Эйлин забронировать мне билет на ближайший рейс домой.

– Ну так напиши ей еще раз и попроси не делать этого! Прямо сейчас! – Она тащит меня обратно к тропинке, ведущей к дому. – Мама! – зовет она, и Бет поворачивается к нам, а в ее волосах играет ветер.

Я снова смотрю на Дейзи, и последние следы моего гнева испаряются, а вместе с тем возвращается ясность мысли. Стало быть, решено. Но нам нужно поторопиться.

– Вы с мамой можете меня не дожидаться. Бет знает адрес моей электронной почты. Вы проворнее меня, и доберетесь быстрее, если я не буду путаться у вас под ногами.

– Ура! – Дейзи победно раскидывает руки и мчится к матери, на бегу что-то ей объясняя.

Бет смотрит на меня вопросительно, и я киваю в знак согласия. Вдвоем они уходят обратно к дому.

Прежде чем последовать за ними, я, слегка ошеломленная такой переменой в собственном настроении, еще ненадолго задерживаюсь рядом с Петрой.

Заглянув внутрь себя, я могу себе признаться, что мне понравилось быть объектом ее уговоров. Возможно, свежего воздуха и морского бриза оказалось достаточно, чтобы стряхнуть с себя меланхолию. Или мое настроение улучшилось из-за того, что я постояла рядом с пингвином. А может, мне просто нужно было, чтобы кто-то просил меня остаться.

Однако жаль, что этим человеком оказался не сэр Роберт.

39

ВЕРОНИКА

Дорогая миссис Маккриди,

Надеюсь, у вас все хорошо. Я совсем запуталась с вашими письмами, в которых вы пишете то, что хотите вернуться, то, что вдруг не хотите. Письмо, в котором сообщается, что возвращаться вы не хотите, написано от имени юной Дейзи, поэтому я решила на всякий случай перепроверить, не разыгрывает ли она меня. Пожалуйста, главное, не волнуйтесь. Мы с милой жещиной из турагентства Килмарнока нашли для вас ранний рейс домой, и, если хотите, я могу взять вам билеты на четверг, но пока мы ничего не