слова звучат намного резче, чем я того хочу, но мне трудно совладать с собой.

Он громко сглатывает.

– Простите, – говорю я. – Вы просто шокировали меня. – Я снова опускаюсь на подушки большого и мягкого кресла. – Пожалуйста, расскажите мне, как все было на самом деле. Я вас внимательно слушаю.

– Понимаю, ты, должно быть, близок со своей матерью… – начинает он. – Но Джо был хорошим человеком.

Из-за моих сжатых зубов вырывается шипение.

– Мы с ним подолгу разговаривали во время наших походов по склонам холмов и в горы, – продолжает он. – Я всегда считал, что подобное времяпрепровождение способствует доверительным отношениям. Мне никогда особо нечего было сказать о своей собственной жизни, которая казалась неимоверно скучной по сравнению с его. А он всегда ввязывался в какие-то авантюры. Прыгал с парашютом, нырял с аквалангом, занимался бегом с препятствиями, путешествовал по интересным местам…

– И одним из этих интересных мест была Британия, я так понимаю?

– Да. Однако намного позже, чем была сделана эта фотография. Твою мать он встретил, когда ему уже перевалило за сорок. – Он колеблется и прочищает горло. – Как… как у нее дела? – спрашивает он.

Я говорю ему, что мамы больше нет. Соблюдая приличия, он выражает мне соболезнования, но, кажется, испытывает чуть ли не облегчение. Наверное, это позволяет ему говорить о ней более свободно.

– Ее звали Фэй, кажется?

Я киваю, вспоминая ее на той фотографии, со мной на руках. Сглатываю накатившую горечь.

– Продолжайте, пожалуйста.

Судя по его рассеянному взгляду, Морис с головой погрузился в воспоминания.

– К тому времени у него за плечами было уже немало романов. Он был красивым мужчиной, обаятельным, и проблем в этом отношении никогда не испытывал.

У меня закрадывается подозрение, что Морис Тиммин немного завидовал моему отцу.

– Не то чтобы я хотел быть на его месте, – продолжает он, словно читая мои мысли. – Особенно после того, что он мне рассказывал.

– Продолжайте, – повторяю я. Не уверен, что мои уши хотят это слышать, но в то же время мне отчаянно необходимо знать.

Морис продолжает свой рассказ.

– Во время поездки в Европу у Джо закрутился бурный роман с Фэй. Он говорил, что его особенно тянуло к ней из-за ее кочевого образа жизни и нежелания соответствовать чужим ожиданиям. Можно сказать, он видел в ней родственную душу – вольную, свободную. Но в ее случае свобода имела темную сторону. – Он смотрит на меня как-то странно. – Ты знал, что она была наркоманкой?

Я не знал, но это многое ставит на свои места.

– Черт возьми.

– Беременность была случайной, но Джо хотел поступить правильно и остаться с ней, несмотря на то, что это были сложные отношения, изрядно выматывающие обоим нервы. Вместе они сняли коттедж в сельской местности, немногим больше сарая, и Джо устроился работать на ферме, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Он скучал по своей жизни в Канаде, но он никогда не был так горд, как в тот день, когда ты появился на свет.

У меня внезапно перехватывает горло, и я больше не рискую смотреть ему в глаза. Я молчу, уставившись на свои колени.

– Я бы хотел сказать, что Фэй была хорошей матерью… возможно, она и была, по-своему. В любом случае, тебе виднее.

Мне нечего на это ответить.

– К сожалению, я не вспомню сейчас всех деталей. Джо говорил, что пытался помочь твоей матери, но она не хотела помочь сама себе. Он надеялся, что материнство заставит ее одуматься и отказаться от наркотиков, но нет. Такая молодая… Ужасно, что с ней это случилось. Как бы то ни было, вскоре после твоего рождения она села за руль их старой, раздолбанной машины и куда-то уехала. Джо, по обыкновению, остался сидеть с тобой. Когда она вернулась, на дворе стояла глубокая ночь; она была перевозбуждена и несла полную чушь. Она обмолвилась, что наехала на человека, но когда Джо начал выпытывать у нее подробности, отвечала очень расплывчато. Он решил, что она имела это в виду в переносном смысле, возможно, повздорила с кем-то в пабе. И только на следующий день, когда в новостях сообщили, что на дороге неподалеку от их дома найдено тело мужчины, он сложил два и два.

Когда она поняла, что натворила, Фэй чуть с ума не сошла и поклялась никогда больше не притрагиваться к наркотикам. Джо не знал, можно ли ей верить, но очень хотел. Тем временем полиция уже ходила от двери к двери, опрашивая соседей, наводя справки. У Фэй и раньше бывали проблемы с законом из-за ее пристрастия к наркотикам, к тому же, в ночь наезда их машину видели в районе происшествия, превышающей скорость. Арест и тюрьма были лишь вопросом времени. Фэй кричала и умоляла Джо как-то помочь ей. Что он мог сделать?

Тогда ему пришло в голову взять вину на себя. Он надеялся, что если будет действовать быстро, то успеет вернуться в Канаду, и тогда все будут считать виновником его. К сожалению или к счастью, так оно и вышло.

Существовал риск, что его поймают до того, как он покинет страну, но в кои-то веки удача оказалась на его стороне. Помогла путаница, произошедшая из-за его имени. Полиция искала Джо Фуллера, но в паспорте Джо значилось имя Джошуа Фуллер, и ему удалось проскользнуть мимо паспортного контроля неузнанным. Едва вернувшись в Канаду, он уничтожил свой паспорт и залег на дно, снова сменив имя. Он опасался навещать даже собственных родителей, боясь, что они ненароком как-то раскроют его. Однако несколько лет спустя он появился у меня на пороге. Мы возобновили нашу дружбу, снова стали вместе ходить в горы, и постепенно я узнал его историю.

– Боже, – бормочу я. – Какой кошмар.

Теперь я начинаю видеть в новом свете обоих своих родителей. Начинаю понимать, что мамино самоубийство было вызвано не столько нестерпимым одиночеством, сколько нестерпимым чувством вины.

Но что-то в этой картине по-прежнему не дает мне покоя. Я заставляю свои шестеренки работать и пытаюсь собрать этот пазл до конца.

– Неужели он не мог остаться с нами до конца?

– Не забывай, в какой ситуации он оказался. В Англии он был иностранцем на птичьих правах, а его родным домом оставалась Канада. Он был энергичным, деятельным – не из тех, кто легко бы пережил многолетнее пребывание взаперти. Вот ты бы смог? За что-то, чего ты не совершал?

Он не ждет, пока я отвечу.

– Но он не мог и допустить, чтобы Фэй, молодой матери, напуганной и раскаявшейся, грозил длительный тюремный срок.