— Ты вызовешь полицию?

— Вызову.

— Алиция Виссарионовна будет недовольна.

— И ты туда же… Помолчи.

Кирилл разговаривал короткими рваными фразами, не скрывая раздражения. И, договорив, трубку швырнул:

— Приедут, только… Дай водички.

Жанна налила.

— Спасибо. Если бы ты знала, как меня все это… игры, игры… сплошные игры… и ведь понимаю, что как приедут, так и уедут. Со старухой связываться себе дороже. Не смотри на меня так. Я… я просто растерялся…

Кирилл выпил воду, а стакан поставил на пол.

Сел. Закрыл глаза. Обнял себя. И выглядел действительно растерянным.

— Она и вправду была пьяна…

— Да. Она… выпивала. Об этом почти никто не знал… Николаша, пожалуй, догадывался. Алла была осторожной…

Кирилл вздохнул и указал на кресло:

— Присядь. Если уж говорить будем…

— А мы будем?

— Мы уже говорим, если, конечно, у тебя нет других планов.

Жанна вынуждена была признать, что планов нет. Да и какие планы? Спать лечь? Она точно не уснет, будет думать о доме, о наследстве, о мертвой Алле…

Упала с лестницы.

Сломала шею.

Несчастный случай… почти несчастный случай, если закрыть глаза на то, что кто-то и вправду пролил на ступеньки масло.

— Крик был женским.

— Что?

— Крик был женским, — повторил Кирилл. — Но не Аллы…

— С чего ты решил?

— Она бы не успела… слишком все быстро… даже если ее с лестницы столкнули, она бы не успела закричать так… громко… и долго… и, значит, кричала не она.

— А кто?

— Я бы тоже хотел знать кто. И зачем.

— Ты думаешь…

— Я думаю, что все очень странно. Смотри, крик слышала ты… и я… и остальные тоже. Вроде бы на крик они и пришли, верно?

Жанна, подумав, согласилась, что, пожалуй, именно так все и есть.

— Неверно, — сказал Кирилл.

— Почему?

— Вспомни. Ты услышала крик. И не вышла из комнаты, напротив, заперла ее. Мне открыла не сразу. Потом мы разговаривали. И только затем отправились к лестнице, и там никого не было. Если остальные вышли на крик сразу, то… где они были?

Он замолчал, позволяя Жанне самой додумать.

А ведь и вправду.

Крик.

И ее страх. Решимость ни в коем случае не покидать комнаты. Кирилл. Беседа их краткая, но все же отнявшая время. Прогулка по дому. И пустая лестница.

— Я думаю, что крик этот — приманка… запись какая-нибудь, которую просто включили… Для Аллы? Или для любого, кто окажется настолько глуп, чтобы клюнуть… Глуп и неосторожен.

Кирилл прикрыл глаза.

Он думал вслух, и Жанна боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть его мысли.

— Алла попалась… она была пьяна… ее комната первая по коридору… и крик она должна была слышать хорошо… Кстати, она так и не переоделась. После ужина я отвел ее наверх, уложил в кровать. Она быстро отключалась, и в этот раз — тоже… Алла спала. Проснулась от крика. Вышла… будь она трезвой, она бы носу не высунула… Мог ли на этом расчет строиться? И да, и нет… слишком все зыбко… итак, она вышла… к лестнице… Захотела спуститься? Или ее толкнули? Он должен был сидеть у ловушки…

— Он?

— Или она. Убийца. Он мог Аллочке и помочь… или сама? Не суть важно. Главное, масло стереть не успел. Мы появились. И ему пришлось отступить… исчезнуть, а потом появиться со всеми. Логично?

— Пожалуй.

— А знаешь, что хреново?

— Что?

— Что любой из них мог бы… — Кирилл встал. — Я, пожалуй, пойду полицию встречу… А ты сиди. Закройся изнутри и сиди тихо.

Спорить Жанна не собиралась.

— Я скажу, что у тебя нервы… ты снотворное выпила и спать легла… Главное, никому не открывай.

Он обернулся у самой двери и повторил:

— Никому.

Следовать совету было просто.

Жанна боялась.

Одно дело слушать чужие теоретические выкладки, притом что сама теория не отличалась стройностью, и другое — стать свидетелем убийства.

— Деньги? — спросила Жанна у своего отражения в зеркале. Отражение было бледно и явно напугано. — Наследник заводов, газет, пароходов… или как там было?

Звук собственного голоса не успокаивал совершенно. Напротив, в тишине комнаты голос этот казался резким, хриплым.

— Вот убьют тебя, Жанна, тогда и узнаешь, почем нынче чужие миллионы… — Она вдруг рассмеялась истерическим смехом и по стене сползла, села под зеркалом, закрыла лицо руками.

Жанна не знала, как долго она сидела вот так, нервно вслушиваясь в каждый звук, который доносился из-за двери, вздрагивая, пытаясь убедить, что чудятся ей и шаги, и вздохи…

Она все-таки задремала, перебравшись в кровать — на полу было холодно. Жанна помнила серый вязкий рассвет и собственные мысли, ленивые, неповоротливые. Кажется, она вновь решилась сбежать, и даже сбежала, там, в полусне.

Очнулась почти в полдень.

И наверное, спала бы дольше, но разбудил стук в дверь.

— Жанна… пожалуйста, открой. — Голос Кирилла был напряженным. — Я уезжаю…

Жанна встала.

И до двери добрела. Ключ повернула в замке, удивившись вяло, что поворачивается он с трудом. Кирилл был… расстроен?

Взволнован? Явно нервничал. И без костюма своего… Костюмы ему к лицу, впрочем, как и потертые джинсы.

— Плохо спала?

— А сам как думаешь? — Жанна подавила зевок. Как ни странно, но сейчас, при свете дня, ночное происшествие больше не казалось чем-то ужасным.

Оно случилось и… и случилось.

Алла умерла? Это плохо, и Аллу жаль, исключительно по-человечески жаль, но жалость эта — не самое тяжелое из чувств. Страхи отступили, и ожили сомнения.

— Думаю, плохо, — сказал Кирилл, озираясь. — Вещи собрала?

— Еще вчера.

— Хорошо. Я уезжаю.

— Да, ты говорил… И когда вернешься?

— Не знаю. Возможно, что никогда.

Жанне показалось, что она ослышалась. Недопоняла спросонья. Но Кирилл пояснил:

— Старуха разозлилась… Хотя нет, пожалуй, правильнее было бы сказать, что она пришла в ярость.

— Из-за Аллы…

— Из-за полиции. Они успели раньше Аркаши, поэтому замолчать дело не выйдет… точнее, понадобится куда больше усилий.

— То есть расследование будет?