Такое Даша допускать не собиралась. Она только что спасла себя, а это дорогого стоит! Поэтому она поднялась с горы костей и, хотя колени все еще дрожали, направилась к типу в черном.

То, что и она готова была действовать, подействовало. Продолжая бормотать проклятья, он пристегнул себя к неподвижному телу и подтащил его ближе к балке. Даша сама взяла вторые наручники, бесцеремонно подняла простреленную руку. Он крикнул от боли, но она даже не поморщилась. Она сделала все, что было нужно, и лишь после этого поспешно отошла.

Ей не верилось, что она выжила. Ее колотило все сильнее, как будто до ее тела только сейчас дошло, как близко была смерть.

Артур между тем подошел к человеку, распростертому на земле.

– Он мертв? – жалобно спросила Даша.

– Он жив, а ты стрелять не умеешь. Куда ты целилась вообще? Решила для начала расстрелять все деревья, а потом попасть в него?

– Я никуда не целилась…

Она не стала уточнять, что у нее были закрыты глаза.

– Оно и видно. Ты попала ему в грудь два раза. На нем был бронежилет, как и на всех остальных, так что большого вреда это ему не нанесло, но с такого расстояния ударило сильно, вот он и вырубился.

– А кровь откуда?

– Рука и нога прострелены. Не скажешь зачем?

– Я не знаю, – всхлипнула Даша, вытирая слезы. – Говорю же – не целилась!

– А ведь могла и в голову попасть…

– Я не хотела!

– Жалеешь его? – изумился Артур. – Женщины, блин… Не растекайся тут! Ничего еще не кончилось, и наша безопасность относительна. Из всех нападавших мне известна судьба троих, еще одного убрал Воронцов. А значит, четверо по-прежнему на острове – и не факт, что они не вызвали подкрепление!

++++++

Из всех, кто находился на острове, она должна была первой заметить неладное. Потому что она психолог. Потому что она главная, представляет организаторов. Ланфен действительно догадывалась, что дело нечисто, – никогда еще расследование не проходило настолько хаотично! Однако она и предположить не могла, что Игнат Костор готовит такое.

Это было социопатическое поведение. Проще говоря, поведение убийцы, а не нормального человека. У Игната хватало способов зарабатывания денег, а он выбрал этот. Значит, для него, в отличие от Анджелин, это не было вопросом чистой наживы. Он сам хотел посмотреть, что болезнь сотворит с этими людьми!

Это был опасный диагноз, который развивался не год и не два. Чтобы дойти до таких намерений, Игнат должен был пройти развивающуюся склонность к садизму. Но ни Ланфен, ни Алексей Тронов ничего не заметили, хотя общались с ним давно!

Это могло свидетельствовать лишь об одном: Игнат Костор полностью сжился со своей природой. Он был не из тех психопатов, что боятся монстра в своей душе и подсознательно хотят быть пойманными. Игнат все планировал очень четко и решился на такой наглый трюк лишь потому, что был уверен в своей безнаказанности.

О том, что с ними стало, узнают другие. Тронов, конечно же, догадается, кто стоит за этим. Раз Дамир и Вероника что-то подозревали, значит, Алиса тоже в курсе. Но, как это ни парадоксально, Костор все еще мог уйти безнаказанным, если он умело заметет следы.

Ей сейчас нужно было думать не об этом. Ланфен хотела спастись – и спасти остальных, она чувствовала ответственность за их жизни, потому что должна была помогать им, оберегать их, а она оказалась бесполезна!

Но и сейчас, зная правду, она не превратилась в серьезную угрозу. Тем, кто творил это, не важно было, главная она тут или нет, их не волновал ее профессиональный стаж. Для них имело значение только одно: она женщина, слабая, без оружия.

Поэтому за ней погнался всего один человек, но и этого было достаточно. Ланфен понятия не имела, что делать, у нее не было никакого плана, кроме как бежать. Она сумела прорваться через заросли к самому берегу, туда, где открывался вид на спокойное море и далекую линию города, успела даже крикнуть:

– Помогите!

Но на этом – все. Она от волнения кричала на русском, только это не имело никакого значения. Даже если бы она просила помощи на итальянском, ее бы никто не услышал: поблизости не было лодок, а преследователь очень быстро заставил ее замолчать.

Он налетел на нее сзади, сбил с ног. Оба упали на каменистый берег, поросший редкой травой, а тип еще и навалился на Ланфен всем своим весом. Воздух из нее был выбит окончательно, и пару секунд она не могла издать ни звука.

Он воспользовался этим, чтобы оттащить ее подальше. Он был зол на нее и решил отомстить по-своему: не стал отдаляться от берега. Ланфен по-прежнему могла видеть пролив, но от посторонних глаз ее и нападавшего скрывали ветви растений. То есть спасение находилось прямо перед ней – и было недостижимо.

Жалости к ней он не испытывал, притяжения тоже. Он просто был разгневан. Скорее всего, на Эдуарда Воронцова, убившего его друга; вряд ли ее побег мог подтолкнуть его к такой ярости. Но Воронцов уже погиб, поэтому он был готов выместить всю ненависть на ней.

– Вам всем нужно было остаться там, – прошептал он, наклонившись к ее уху. – Вы думали, что помогаете себе, устраивая это? Меняете что-то? Да вы просто отказали себе в быстрой смерти! Мы ж не садисты, как эта стерва. И телку одноглазую убили быстро. Но все, милосердие закончилось!

Он ударил ее. Открытой ладонью, но не из сострадания. Он просто знал, что удар его кулаком причинит ей серьезный вред и она, скорее всего, потеряет сознание. А ему нужно было, чтобы она видела и чувствовала все, что происходит.

Такие удары были еще более унизительными и болезненными. Ланфен чувствовала, как кровь из рассеченной скулы струится вниз, по щеке и шее, как распухают губы. Он не позволял ей кричать: сначала зажимал рот, а потом она была слишком дезориентирована потоком ударов, чтобы собраться с силами для крика.

Она привыкла действовать. Ланфен никогда не сдавалась, и сейчас не хотела. Но что еще ей оставалось? Он был слишком силен, а ее энергия убывала. Противник был не настолько наивен, чтобы оставить ей хоть какую-то свободу движения. Он не превращал это в сражение, он просто хотел отыграться на ней.

Град ударов прекратился только потому, что он так захотел. Ланфен ничего не делала, чтобы помешать ему, но атака все равно замерла. Хотя он все еще сидел на ней, а рядом никого не было. Ей потребовалось выждать с минуту, чтобы прояснилось зрение и черные пятна перестали танцевать перед глазами. Только после этого Ланфен сумела разглядеть, что он теперь смотрит не на нее.

Его взгляд был направлен в сторону моря, туда, где безмятежно шептали волны.

– Что за дьявол? – еле слышно произнес мужчина. – Как, что это вообще?

С огромным трудом Ланфен сумела извернуться, чтобы посмотреть, что так повлияло на него. Это должно было быть что-то особенное, потому что опытный наемник вряд ли был сентиментален или впечатлителен!