– Почему? – искренно поразилсяследователь.

– Он сын Антона Петровича, порядочногочеловека!

– Эх, девушка… – с невероятной грустьюзаговорил Селезнев, – кабы вы знали, дети каких людей за наркоту всеготовы отдать…

– Это ошибка! – закричалаЛидия. – Вы перепутали!

– Вадима взяли на месте преступления.

– Он убил девочку? – ужаснуласьКапстынь.

– Бабка Феоктистовых от рака скончалась,а несколько ампул с наркотиком, который ей кололи как обезболивающее, в семьеосталось, – понуро пояснил Селезнев. – Вадим их нашел и вкатил себедозу. Вылезти во двор уже не сумел, его Кира, старшая дочь Феоктистовых,обнаружила. Она в больнице сейчас, бедняга. Такой шок пережила! Вернуласьдевушка домой, а там труп сестры и убийца в отключке!

– Что же теперь будет? – прошепталаЛидия.

– Суд и справедливое наказание.

– У него отец ученый.

– Ну и? – нахмурился майор. –Для сынков даже больших начальников особых законов еще пока не придумали, хотявсе к тому катит.

– У Антона Петровича жена есть, –начала вводить Селезнева в курс событий Лидия, – Анна Семеновна позора невыдержит. Нельзя ли без огласки обойтись? Ну сделайте что-нибудь!

Вадим не прожил после преступления и двухдней. Его доставили в невменяемом состоянии в больницу, где парень и умер, таки не придя в сознание.

Утром Антон Петрович ни свет ни заря помчалсяв отделение милиции вместе с адвокатом и Лидой, которая ночевала у Каркиных.

– Мой сын не мог убить девушку! –закричал отец, вбегая в кабинет следователя. – Да, он принимал наркотики…Но вы же не знаете!

– Чего? – мрачно осведомилсяСелезнев.

Антон Петрович рухнул на стул.

– Вадик по глупости сделал себе одинукол, поддался на провокацию. Он мне честно все рассказал, только не назвалимени того, кто принес дозу. Понимаете, у мальчика было тяжелое детство.

– Да ну? – хмыкнул следователь.

Антон Петрович оперся о письменный столлоктями.

– Да, ребенку пришлось нелегко. Попытайтесьпонять. Мы с Эльзой не можем жить вместе. Моя жена, Анна Семеновна, оченьбольна, у нее много лет назад диагностировали рак, сделали операцию, и с техпор моя супруга существует под дамокловым мечом. Я не хотел, чтобы Эльзарожала, но она самостоятельно приняла решение, и младенец появился на свет.Господи, такой узел запутался! Я люблю Анну, у нас дочь Людмила. Оставитьсупругу не могу, Анна Семеновна тут же умрет. Но есть ведь и Эльза, у нас сынВадим. Я люблю Эльзу тоже и не могу оставить ее. Она не открывала мальчикуправду, он считает меня родственником мамы и общается откровенно. Именно мнеВадик и поведал тайну: некий человек предложил попробовать ему наркотики,просто так, из интереса. Вадика взяли на «слабо». Дескать, куча народа колется,а ты боишься. Поймите, он глупый ребенок, с тяжелым детством, считает себябезотцовщиной, вот и поддался на уговоры. С одного раза у него зависимостьвозникла!

Селезнев скривился.

– Эка невидаль! Я тут таких часто вижу, ивсе одинаковые истории твердят: схватились за иглу вследствие тяжелыхиспытаний. Только брехня это. Какие такие тяготы имелись у Вадима? Мать хорошозарабатывает, отец помогает, дом – полная чаша, не голодал, собой не торговал,босиком в мороз не ходил, побоев не получал. Да не видел он горя!

– Вам не понять, – прошептал АнтонПетрович, – вы не испытывали боли от отсутствия отца.

Следователь хмыкнул.

– Верно, я его не знал и не думал никогдао нем. Мать умерла, когда мне двенадцати не исполнилось, а тетка с племянникомвозиться не пожелала, в детдом сдала.

– Не о вас речь! – взвизгнул всегдакорректный Антон Петрович. – О Вадике! Он не мог убить Полину! Конечно,вам хочется на мальчика все свалить, дело закрыть, руки умыть! Но он бросилгероин!

Селезнев засмеялся.

– Ваш адвокат наметил неправильную линиюповедения. Вадима взяли на месте совершения преступления, в наркотическомопьянении, в спальне Феоктистовой полно отпечатков его пальцев. Скажите, вашсын лечился в больнице?

Антон Петрович замахал руками.

– Нет, конечно, частным образом.

– Назовите фамилию доктора, –потребовал следователь.

– Это неэтично, – уперсяКаркин, – нарколог оказывал помощь приватно.

Селезнев кивнул.

– Хорошо, подождите в коридоре, а вы,девушка, останьтесь.

– Я? – удивилась Лида, до сих портише мышки сидевшая в углу.

– Да, – подтвердил милиционер.

Антон Петрович и адвокат вышли, следовательглянул на Капстынь.

– Вы ему кто?

– Коллега по работе, – ответилаЛидия.

– Просто сослуживица или еще чего? –хмыкнул Селезнев.

– Да как вы смеете! – возмутиласьЛида. – Кто дал вам право в чужих делах ковыряться? Мы просто давноработаем вместе, Антон Петрович начальник, я подчиненная.

– Работа у меня такая – в чужих делахковыряться, – серьезно ответил следователь. – И я знаю: у хозяина сослужащей иногда случается любовь. А ваш Антон Петрович еще тот тип – жена,любовница, дети от разных баб…

– Каркин ученый, – торжественнопроизнесла Лида.

– И что, они все ангелы скрыльями? – вздохнул Селезнев.

Капстынь задохнулась от негодования, аследователь продолжил:

– Раз посторонняя, то хорошо. Не люблюсам такое говорить.

– Какое? – вздрогнула Лида.

– Вадим умер, – рубанулСелезнев. – Передоз.

Капстынь ахнула.

– Ночью в больнице скончался, –мрачно пояснил следователь. – Отцу, конечно, хочется считать сыночка белыми пушистым, но он убийца. Просто повезло, что умер, смерть любого оправдывает.Идите и скажите Каркину…

– Нет! – вскочила Лида. – Самиговорите! Ишь придумали, за мою спину спрятаться… И зачем сейчас допрашивалибедного Антона Петровича?

– Разговор окончен, – процедилСелезнев.