— Ну, здравствуй, Андрей! — скорее выдохнул, чем проговорил поручик.

— Здравствуй, гренадер! — откликнулся Андрей Викторович Станкевич. — Чертовски рад тебя видеть.

Они отстранились, разглядывая друг друга, словно после долгой разлуки. Хотя прошло меньше месяца, но время для обоих теперь измерялось не днями и неделями, а событиями и нервным напряжением.

— Садись, — пригласил Андрей, наливая в рюмки коньяк. — Выпьем по маленькой за твою сегодняшнюю победу и торжество нашего общего дела. Сегодня можно. Как ты?

Как он?

Пока лилась в рюмки янтарная коньячная струя, Саблин прикрыл глаза и будто вновь оказался в кабинете Иоффе в тот памятный день. Пётр Соломонович как никогда походил на старого мудрого филина, его огромный нос нависал над Саблиным, голос превратился в свистящий шёпот:

— Вам предстоит трудное дело, Иван Ильич, — стать изгоем. Вести себя придётся вызывающе, на грани допустимого. Все должны убедиться, что вы разуверились в разумности и справедливости введения войск в Галицию, разочаровались в службе. Потеряли себя, ищете развлечений и острых ощущений. От вас отвернутся товарищи, вам попеняют и на опозоренную офицерскую честь, и на недостойное порядочного человека поведение. Но только так мы сможем подобраться к врагу. Другого пути я не вижу. Агентурная работа практически не приносит результата…

Подполковник закурил польскую сигару «Патрия». Ему не нравился этот сорт, но сейчас, очевидно, было не до того.

— Об операции знают только на самом верху. Наш куратор — генерал-майор Злобин, начальник разведывательного отдела Генштаба. Но уже Тухачевский подпишет приказы в искреннем возмущении провальной работой служб в Галиции. Тексты приказов подготовят наши контрразведчики, но и они не будет посвящены в детали. Вашу истинную миссию будем знать только я и господин подпоручик. — Тут главный особист Львова посмотрел на своего помощника. — Андрею Викторовичу будет немного легче. Он ведь у нас не совсем Андрей, а скорее Анджей. И отца его звали Вацлавом, это потом уже всё русифицировали для удобства, а более для конспирации. Фамилия по матушке — Вуйцик. Вы встретитесь, когда придёт пора, но пока готовьтесь к понижениям и унижениям, господин поручик. Таков ваш нынешний воинский долг…

Как он…

— Нормально, Андрей. Гренадерская служба простой не бывает.

Они соединили рюмки, коньяк мягко скользнул по горлу.

Помолчали. Молчание прервал Андрей:

— Давай о деле?

— Давай.

Саблин понюхал пустую рюмку, капля коньяка на донышке пахла офицерским собранием и ресторанами возле Львовского Рынка.

— Как тебе моё заведение? — светски начал Андрей. Хотя нет, Анджей. Нужно привыкать. — Правда, ввели меня сюда на готовенькое, Клуб уже существовал. Оставалось только поставить правильного директора. Так что, нравится?

— Ты про спортивные залы или про людей?

— Конечно, про людей.

— Тогда изволь, как на духу. Украинцы твои явные бандеровцы. Эти трое, которые фавориты в боях. А поляк — военная косточка, определённо. Он в ринг идёт в трусах и боксёрках, а выправка из него так и прёт. Осталось открыть поблизости тир для этих молодцев, и будет готовый центр подготовки боевых групп националистов.

— Не горячись, Иван, — улыбнулся Анджей. — Всё правильно, хлопцы из ОУН. Только не бандеровского крыла, а более спокойные мельниковцы. Последователи Бандеры после операции на Зелёной развернулись в Галиче и Стрые. Там с ними идёт настоящая война. А то, что этих удалось привлечь боксом, — большая удача. Через Клуб их можно держать под контролем. С поляками сложнее. Про выправку, это ты точно заметил. Ребята непростые, появились недавно. Есть подозрение, что они связаны с «Серебряным зигзагом». Эти оуновцев не любят, считают немецкими холуями.

— Вот как? — изумился Саблин. — А сами?

— В этом-то всё дело. Себя они считают союзниками, равноправными партнёрами Германии. Улавливаешь разницу?

— Значит, на сегодняшний день они для нас важнее.

— Правильно, и твоя задача сблизиться с поляками. Удобным поводом может послужить твоя якобы нелюбовь к украинцам. Всё мотивировано: оуновцы сломали тебе карьеру, из-за них ты висишь на волоске. Очень хорошо, что всё это ты уже говорил Фёдору. Белорус не наш сотрудник, но сочувствует русским. Используем его втёмную, я специально прикармливаю Федю, не без того. После сегодняшнего боя тобой заинтересуются более плотно. Здесь буфетчик может оказаться полезным, нужно через него попробовать убедить поляков, что ты возможный союзник.

— Осталось ещё побоксировать с панами. У русских после драки всегда дружба крепче, не знаю как у поляков.

— Эти поляки силу уважают. — Слово «эти» Анджей выделил. — Хотя могут пригласить на разговор и без мордобоя. Действуй по обстановке. Лидер у них Ежи Мазур, боксёр твоего веса. Непростой парень: открытое лицо, располагающая улыбка, но характер стальной. И кулак чугунный. Хитёр, умён, с ним нужно быть предельно осторожным. На днях Ежи собрался биться с Тарзаном. Это что касается спорта. По поводу остального… Возняка ты уже видел, исполнитель таранного типа. Третий — Леон Качмарек. Мы полагаем — правая рука Мазура, но роль его в тройке до конца неясна. Помнишь профессора Штраубе, обучавшего девочек из университета гипнотическим приёмам преподавания. В день его гибели рядом с домом профессора видели человека, внешне похожего на Качмарека. Возможно, Леон в этой тройке занимается тихими ликвидациями. Естественно, паны действуют не сами по себе, есть направляющая рука. Мы даже знаем способ связи. Каждую неделю Ежи получает письмо. Наш человек на почте передал: конверты без обратного адреса, штемпели львовские, но каждое письмо оправляют из разных районов города. То с почтового отделения на Погулянке, с Фридриховки, был даже конверт со штемпелем Новосветского почтового отделения. Оно здесь, в двух шагах.

— А почитать корреспонденцию?..

— Думаешь, нам не хочется? Вскрывать опасно, конверты могут иметь секретки, да такие, что снаружи и не определишь. А поляков вспугнём. И потом, сами тексты могут оказаться безобиднейшей ерундой. Типа «дядя Збигнев чувствует себя хорошо, передаёт привет». Это даже не шифровки — просто каждый текст имеет заранее обговорённый смысл. Расшифровать такое послание практически невозможно, если не знаешь наверняка, о чём идёт речь. А мы не знаем. Слежка ничего не дала. Ведут себя поляки как молодые повесы: гуляют, посещают рестораны, модные магазины. Ходят в зал потренироваться, в театр, в кино. Легенды безупречны. А нам нужен резидент. Очень он нас интересует.

— На тренировках к ним не подойдёшь. Держатся замкнуто, лишний интерес воспримут с подозрением. Для знакомства остаётся только подраться.

— Возможно. Повторяю, действуй по обстановке, но не затягивай. Есть информация, что пребывание поляков как-то связано с применением нового оружия. Страшного оружия, способного разрушить сложившееся равновесие в мире, перевернуть всё вверх тормашками. И резидент обладает ценной информацией об этой штуке.