— Терентьева ко мне.

Трехэтажный особняк в Штарнберге, пригороде Мюнхена, словно сошел с картинки или литографии девятнадцатого века. Из окон с замысловатыми переплетами открывался вид на озеро и замок. Двор с ландшафтным дизайном, раскиданные по газонам амфоры и кувшины с цветами. Красота, тишина и дождь за окном.

Лиля, уложив Мишку спать, вышла в библиотеку, просторную комнату с деревянным резным потолком и белыми диванами. Огромные шкафы от пола до потолка ломились от книг, сплошь на немецком языке.

— Осталось от прошлых хозяев. Дед умер, а наследники не захотели даже книги забрать. Я собирался избавиться от этой ерунды, — по приезде рассказывал ей Витька. — Но Алиска не позволила. Говорит, тут много ценного.

Лиля подошла к полкам, задумчиво погладила корешки книг. Гете, Гейне — издания начала двадцатого века. Похоже, Алиса права. Много редких экземпляров. Рука сама потянулась к красивому глянцевому альбому. Оказалось — "Музеи Германии". То, что нужно. Лиля вытащила толстую книгу и уселась в глубокое кресло, намереваясь просто полистать страницы и посмотреть на картины. Но взгляд зацепился за вводную статью, и она углубилась в чтение. Спасибо Раисе Петровне за хорошее знание языка.

В дверь просунулась голова дочери.

— Мам, я тебя по всему дому ищу, — возмутилась Света.

— Что случилось? — напряглась Лилия.

— Поговорить хочу, — Взгляд взрослого ребенка стал упрямым и немножко враждебным.

— Давай. — Лиля отложила книгу на массивную дубовую полку, проходящую за диванами и креслами.

Света умостилась рядом и спросила чуть слышно:

— Этот Бессараб… он мой отец, да?

Лиля аж поперхнулась от неожиданности. Потом взяла себя в руки. Этому разговору суждено когда-нибудь случиться. И не ей выбирать время.

— Биологический, Света, — пробурчала она. Будь б ее воля, ни за чтобы не вдавалась в подробности.

— Я это уже поняла, — негодующе фыркнула дочь. — Когда ты с ним ругалась перед отъездом. Хорошо, что ты вышла замуж за папу, — Светка обняла мать и, уткнувшись в материнское плечо, разрыдалась. — Я видела там фотографию девочки, очень похожей на меня. Она умерла. А вы с папой меня спасли.

Светка снова зашлась в рыданиях.

— Перестань, пожалуйста, — ласково попросила Лиля и погладила по голове. — Светунька, этот человек не имеет к нам никакого отношения.

— Он хочет жениться на тебе, — выкрикнула Света, отпрянув. В каждом слове Лиле слышалось осуждение.

— Хочет или только думает, что хочет… Какая разница, доченька? Главное, что мне этот человек совсем не нужен. Невозможно начать с чистого листа после подлости и предательства. У меня нет ни обиды, ни злости. Очень хорошо, что так все получилось. И если бы можно было вернуться в прошлое на машине времени, я бы сделала все, чтобы предотвратить гибель нашего отца, но никогда бы не стала поворачивать события вспять, чтобы выйти замуж за Ивана.

— Да? — недоверчиво спросила дочка. — А ты меня любишь так же, как Мишку? Я тебе Бессараба не напоминаю?

Лиля воззрилась на дочку в полном недоумении. Странно, что такая глупость могла ей вообще прийти в голову.

Она притянула Светку к себе и прошептала на ухо:

— Никогда, слышишь, никогда даже думать так не смей, — Договорить она не смогла, слезы потекли сами собой, хоть Лиля и пыталась сдержаться.

В библиотеку заглянул Витька, суровый и насупленный. В черной майке-алкоголичке и широких спортивных штанах.

— Чего вы тут ревете на пару? — удивился он, в два прыжка оказавшись рядом. — Мало вам, что за окном льет как из ведра?

Лиля вытерла слезы. Пришлось объяснять.

— Ну ты даешь, спиногрыз, — Пахомов присел на корточки рядом с ними. — Откуда такие идеи? Если б тебя не любили, ни Лилька, ни Иштван, фиг бы кто тебя повез лечить по заграницам. Запомни раз и навсегда. У тебя одна мать. — Пахомов ткнул пальцем в бывшую одноклассницу. — И два отца. Это Иштван и я. Мы с ним кучу бабла потратили, чтобы тебя на ноги поставить. Он, конечно, больше в разы, но и я хорошо добавил. Жизнь тебе подарили, как бы это пафосно ни звучало. Никто ничего от тебя не просит взамен. Ты — наша. Поэтому о Бессарабе я даже слышать не хочу. Сама посуди, если здоровый мужик за пятнадцать лет ни разу не поинтересовался, как живет его любимая женщина, не пришел, чтобы хоть одним глазком посмотреть на нее и ребенка, то и говорить о его великой любви не стоит. Поступки человека определяют больше, чем слова. Подлость и равнодушие перечеркнут миллионы красивых фразочек и заверений. Смотри всегда на поступки, детка. А слова… Это мусор… Пустое.

Пахомов потянулся и мгновенно сгреб в объятия Лильку и Светку.

— Ишь, что придумала, кукла, — проворчал в сердцах он. Потом, отвернувшись к окну, проморгался от слез, стоявших в глазах, откашлялся, избавляясь от кома в горле, и пробурчал, серьезно глядя на Лилю:

— Мне бы пошептаться с тобой, родная.

Алисия устало посмотрела на мужа. Она знала, что он врет. Два часа до этого Виктор ругался за закрытой дверью со своей подружкой Лилей. Они орали друг на друга в голос, не стесняясь прислуги и ее, Алисии. Ей казались странными эти крики, тем более что муж не разрешал повышать на него голос. Вообще. Никогда. Значит, ей, матери его ребенка, нельзя даже слова ему сказать повышенным тоном, а той, другой женщине, вдове его друга, все можно.

Все начиналось так красиво и замечательно. В Египте. На Рождество. Алисия приехала в Шарм-Эль-Шейх отдохнуть после окончания утомительного проекта. Она выбрала дорогой отель с австрийским менеджментом. Хотелось моря, тепла и солнца. И мечталось о головокружительном романе, ни к чему никого не обязывающем, с красавцем-мачо. В лобби-баре сразу по прибытии она провела рекогносцировку. В низеньких полукруглых креслах сидели толстые немцы с излюбленным пивом, компания молодых голландцев со сложными коктейлями в бокалах. В уголке две продвинутые арабские женщины, закутанные в пестрые платки, пили кофе из маленьких расписных чашечек. Ничего интересного. Французские окна открывали вид на террасу, где стояли огромные фикусы в кадках. Плетеные столы и кресла. Алисия вышла туда и уселась за свободный столик. Она устала от перелета, четыре часа, знаете ли. Ее номер не был готов. И приходилось ждать где-то с полчаса. Она попросила официанта принести ей капучино, закурила сигарету и принялась смотреть по сторонам. И тут она увидела их. Двух совершенных представителей мужского пола. Один, похожий на викинга, привлекал внимание грубой норманнской красотой, а другой походил на перса или грека и отличался красотой утонченной. Оба были одинакового высокого роста, хорошо сложены и одеты только в шорты. Пока мужчины шли по террасе, Алисия сделала окончательный выбор в пользу "грека". Ее всегда привлекали восточные мужчины. Оба красавца плюхнулись за соседний столик и заговорили… на русском. Алисия немного выучила этот язык, пока почти год работала фотокорром в московском филиале редакции. Жестом короля "викинг" подозвал официанта и заказал кофе… всего лишь кофе и сигары. Они говорили между собой очень тихо, и лишь изредка до Алисии долетали обрывки фраз про тренды, фьючерсы и голубые фишки.