— Я — Витина мама, Таисия Владимировна, — помогла она ему.

— А-а… — промямлил Иван, эта ситуация уже начала раздражать его. — А где Виктор? Я ищу его…

— Витя в Мюнхене, — как ни в чем не бывало, заявила женщина. — Рано утром улетел.

— В Мюнхене? — изумленно повторил Иван.

— Ну да, — искренне удивилась Таисия непониманию собеседника. Подумаешь, почему бы простому русскому парню Вите Пахомову не улететь скоропалительно в Мюнхен?

— Зачем? Он же туда не собирался. Я видел его вчера вечером, он ничего мне не сказал.

— Молодой человек. — Тетка явно получала удовольствие от этой беседы. — Я не знаю, какие у вас отношения с моим сыном, но у него в Мюнхене любовница, как сейчас говорят, гражданская жена. Уже давно. И он летает к ней, когда вздумается…

— А где же тогда Лиля с детьми? — оторопел Иван.

— Лиля? Наша Лиля? — Теперь пришла очередь удивляться тетке. — Понятия не имею. Должно быть, здесь, в городе. Вы же вчера отвозили ее после поминок. А зачем она вам?

Зачем ему Лиля? Потому что он не может дышать, потому что голова идет кругом, и холодеет где-то в затылке. Тогда, пятнадцать лет назад, он слабо представлял, почему так важно, чтобы именно эта женщина была рядом. Танин муж обвинил его в незнании жизни, а он сам себя — в трусости. Он выжигал эту мнимую трусость несколько лет. Сначала в Абхазии, потом в Чечне. Теперь он обвинял себя в глупости. Сделать трепанацию черепа, что ли? Но, если Витька на утро оказался в Мюнхене у любовницы, то куда подевалось семейство Цагертов? Вопрос, большой вопрос.

Мюнхен встретил мелким дождем и холодом. Но Лилька ничего не почувствовала. В аэропорту их встречала Алисия, новая женщина Вити Пахомова. Они познакомились в Египте. Этой зимой. Когда все еще были живы, здоровы и счастливы. Теперь Лиле казалось, что это происходило в какой-то другой жизни и уж точно не с ней. Зато, глядя на Алисию, становилось понятным, что эти восемь с лишним месяцев пошли ей впрок и жизнь продолжается.

— Когда? — спросила ее Лилия после первых поцелуев и объятий.

— Недели через три, наверное, — смутилась Алисия и зарделась.

— А ты чего молчал? Белорусский партизан, — накинулась Лилька на Пахомова.

— Чего говорить раньше времени? — недовольно буркнул Витька, усиленно выглядывая на транспортере багаж. — Забот по горло. Родит, тогда всем объявим.

Всю дорогу от аэропорта до дома Лиля думала о странной мужской логике. Вот неплохой же парень Витя Пахомов. За друзей всем врагам горло перегрызет. С нею носится как с торбой писаной, с ее детьми. Ревнует к Ване Бессарабу, не от себя лично, а от лица лучшего друга. Вычисляет и пытается найти Бумеранга. А тут его жена, пусть даже и гражданская, вот-вот родит. А он к ней даже не собирался, если б не эта история. Или собирался и все подвел таким образом? Фиг разберешь, они же с Иштваном были два сапога пара. А Иштван умел и любил манипулировать людьми.

Полковник Кафтанов внимательно пролистал дело пятнадцатилетней давности.

— Прям одни наши потерпевшие собрались, — в сердцах воскликнул он. — Только Бессараб сюда каким боком затесался?

Он достал из папки фотографию и кинул Лобанову:

— Вот посмотри, это и есть Владимир Нестеров, он же Бумеранг.

Слава Лобанов внимательно всмотрелся в небольшой черно-белый снимок. Щуплый парнишка. Тонкий нос с горбинкой, узкое лицо с высокими скулами, светлые волосы, зачесанные назад. Совершенно стандартная, ничем не примечательная внешность. И из-за этой шпаны весь сыр-бор?

— Нужно послать запрос в колонию, — заметил он.

— Уже, — отмахнулся Кафтанов. — И проверяем всех свидетелей по этому делу. Похоже, кроме Пахомова и Агаповой, в живых никого не осталось. Проверьте эту старуху в садовом товариществе. Шестаков, пробей адрес и отправляйся к ней, пусть еще раз подтвердит алиби Цагерта и Пахомова. Игорь, помнится, сильно сомневался, что вся компания находилась на даче именно в день убийства.

— А с вдовой Цагерта как быть? — подал голос Лобанов. — Может, съездить поговорить?

— Можно, но поверь мне, тут мы ничего не добьемся. Женщина с двумя детьми прячется, пытаясь выжить. Она, скорее всего, сама не понимает, что происходит. — Полковник посмотрел вдаль и собирался еще что-то сказать, но в этот момент зазвонил сотовый.

— Да, Кафтанов, — устало буркнул он. Ночь без сна давала о себе знать. Потом резко сел в кресле, услышав голос собеседника. — На ловца и зверь бежит, — расхохотался он в трубку. — Ты мне тоже нужен, Иван Григорьевич. Прямо жизненно необходим. Подгребай в отделение. Да, прям сейчас.

— К нам едет сам товарищ Бессараб, — ухмыляясь, объявил Кафтанов собравшимся. — Вот только мадам Цагерт покинула его и удалилась в неизвестном направлении. — Взгляд полковника быстро переменился. Сонные глаза вмиг приобрели охотничий блеск. — Шестаков, отставить бабку в Рамарском. Быстро найти свежую фотографию Лилии Цагерт и опросить сотрудников вокзалов и аэропорта. И Пахомова фотку не забудь прихватить. Вполне возможно, они решили вместе деру дать.

За прошедшие две недели Иван несколько раз звонил Вадиму Кафтанову. И уже порядком ему поднадоел. Оперативники сразу опросили всех сотрудников аэропорта, показали им фотографии Лилии и Пахома. Но все, как один, уверяли, что таких пассажиров прошлой ночью не было, тем более с детьми. Ивану казалось, что разгадка близка и лежит на поверхности, но ниточка ускользала. Казалось, что он упускает что-то важное. Вот только что? А потом пришел ответ на запрос из колонии, в котором четко и кратко сообщалось, что Нестеров В.Г. умер на зоне, диагноз — пневмония… Кафтанов отверг версию о причастности Бумеранга, а Лобанов отбыл в Москву.

Иван приехал в офис и попросил у Леночки, своей помощницы, крепкого чая. Потом перевел взгляд на Самойлову. Та сидела, уткнувшись в монитор, и разговаривала по телефону, болтая ногой и не обращая никакого внимания на косые взгляды начальника.

— Да? Девочка? Вот здорово. А какой вес, рост? Ух, ты. Генк, тебя в крестные зовут? А сестра — крестная? Здорово. А как назвали? Что, правда? Я так и думала.

— Зайдите ко мне сейчас же, — рявкнул Иван, не сдержавшись.

— Все, Ген, пока, тут начальство ругается… — быстро попрощалась Самойлова и под злорадные взгляды Леночки походкой от бедра прошла в кабинет Бессараба.

Иван плюхнулся в кресло и уставился на вошедшую секретаршу, прекрасно понимая, что теряет время.

— Откуда вы знаете Люду Корабельникову? — прорычал он, ничуть не заботясь о приличиях.

— С детства дружим, — пожала плечами Самойлова, нисколечко не смутившись от такого напора. Она стояла посреди кабинета в трикотажном платье, на высоких каблуках. Миловидная, с хорошей фигурой, но что-то в ней отталкивало. Все слишком, напоказ: откровенное декольте, обтягивающее платье, яркий макияж, и даже улыбка, растянувшая губы, но не затронувшая глаза. Пустые, словно мертвые. Он не предложил ей сесть, и она переминалась с ноги на ногу, как нашкодившая школьница. Это окончательно вывело Ивана из себя.