Через несколько минут она вышла с гордо поднятой головой. Сбившаяся одежда и растрепанные волосы свидетельствовали о ее полном триумфе.

— Ну что? — лицемерно поинтересовался господин д’Аржансон. — Можно ли вас поздравить с успехом?

— О да, граф, — ответила мадам де Шуазель-Романэ. — Король счастлив! Он полюбил меня и дал слово отправить ее в ссылку.

Мадам д’Эстрад, вдова убитого на войне графа Жана д’Эстрад и нынешняя любовница графа д'Аржансона, тайно исходившая завистью к маркизе де Помпадур, хорошо проинструктировала девицу, и ссылка маркизы в этих инструкциях была одним из главных условий ее уступчивости.

Об этой мадам д’Эстрад стоит рассказать поподробнее. Ее покойный муж был сыном Шарлотты Ле Норман, сестры месье де Турнэма. Поэтому она приходилась маркизе де Помпадур родственницей, которые в те времена именовались двоюродными кузинами. Всем своим существованием эта болтунья и мастерица по части сплетен была обязана маркизе: та ввела ее в высший свет, добилась того, что мадам д’Эстрад всегда сопровождала ее, за ужином даже сидела рядом с королем и стала, как говорили, «обязательной фигурой» при дворе. Маркиза любила ее и доверяла ей, даже не подозревая о тех каверзах, которые мадам д’Эстрад ей готовила. Все-таки правильно говорят, что благодарность, это переваривание благодеяний, представляет собой процесс весьма тяжелый, с которым не все могут справиться, а благодеяние — это семя довольно редкой породы, плодом которого очень часто бывает неблагодарность.

Кстати сказать, Шарлотта де Шуазель-Романэ была племянницей мадам д’Эстрад и во всем ее слушалась.

Помимо графа д'Аржансона и мадам д’Эстрад при этом разговоре присутствовал также и придворный доктор Кенэ, который однако не выразил по поводу заявления мадам де Шуазель-Романэ особого восторга. Тогда д'Аржансон обратился к нему:

— Доктор, уж вы-то можете не волноваться. Для вас ровным счетом ничего не изменится, и вы совершенно точно останетесь при дворе.

— Монсеньор, — холодно ответил доктор, — я привязан к маркизе де Помпадур и останусь с ней даже в изгнании.

С этим словами он вышел. Граф д’Аржансон помрачнел, но мадам д’Эстрад поспешила его успокоить:

— Он нас не выдаст. Я слишком хорошо его знаю.

Доктор Кенэ действительно был порядочным человеком и никогда никого не предавал. Но планам заговорщиков все равно не суждено было сбыться. Некие «доброжелатели» передали маркизе де Помпадур неоспоримый компромат на мадам де Шуазель-Романэ — письмо короля, ардесованное своей новой любовнице.

Кто были эти «доброжелатели», догадаться несложно. У маркизы де Помпадур при дворе было не так уж и много союзников. Немаловажную роль в этой истории сыграл герцог де Шуазель. Бесстыдное поведение его юной родственницы вызвало у него чувство глубокого отвращения. Юная дурочка, желая похвастаться своей победой, показала ему злополучное письмо короля. Де Шуазель попросил у нее это письмо якобы для того, чтобы повнимательнее его прочитать и хорошенько все обдумать. Простушка, не подозревая подвоха, согласилась.

Дальнейшее поведение де Шуазеля можно трактовать двояко. С одной стороны, выдвижение родственницы было ему очень выгодно. Действительно, если бы мадам де Шуазель-Романэ стала официальной фавориткой короля, его возможности возросли бы многократно. Банальный царедворец поступил бы именно так. Но с другой стороны, де Шуазель дорожил честью своего рода и был очень обязан маркизе де Помпадур. В любом случае, он мгновенно понял, что в его жизни наступил момент истины. От того, как он сейчас поступит, зависело слишком многое.

Герцог положил королевское письмо в карман и отправился на поиски герцога де Гонто, старого друга маркизы, в свое время познакомившего их. Посовещавшись, они решили действовать вместе в интересах маркизы, пустив в ход «козырную карту». Де Гонто и стал тем самым «доброжелателем», показавшим маркизе письмо короля, а ее отношения с де Шаузелем после этого еще более упрочились. Они надолго стали близкими друзьями, союзниками и, говорят, даже… любовниками.

Получив в руки такой мощный козырь, маркиза де Помпадур устроила скандал, противостоять которому Людовик XV оказался не в состоянии.

Надо сказать, что далеко не все женщины умеют устраивать скандалы, а многие подобными акциями только все портят. Ведь что в скандале самое главное? Конечно, не сам скандал, а точное знание того, когда и как его нужно устраивать, то есть совсем не содержание, как многим кажется, а форма. Так вот, маркиза де Помпадур относилась к тому редкому типу женщин, которые этим искусством владели в совершенстве. Она выждала подходящий момент, когда король расслабился и не был готов к сопротивлению, и устроила ему форменную бурю. Решающим доводом, как и следовало ожидать, стало злополучное письмо. Когда король увидел его в руках маркизы, он рассвирепел и бросился искать мадам де Шуазель-Романэ…

Бедняге пришлось покинуть королевский дворец в тот же вечер. Граф д’Аржансон по этому поводу написал:

«Мадам Помпадур изгнала Шуазель-Романэ, как маленькую шлюху, которая плохо себя повела, позарившись на короля».

Через полгода она умерла при родах. Несчастной в это время не было и девятнадцати лет. Поговаривали, что ее отравил герцог де Шуазель, но подобное обвинение вряд ли даже заслуживает внимания. А вот ее муж, виновный разве что в не самом удачном выборе жены, был арестован и посажен в Бастилию.

* * *

Столь достойно проявивший себя в этой истории доктор Франсуа Кенэ был личным врачом маркизы де Помпадур и одним из придворных медиков короля. Постоянно живя в Версале, этот сутулый, скромно одетый, всегда спокойный и слегка насмешливый человек знал много государственных и интимных тайн. Но доктор Кенэ умел молчать, и это его качество ценилось не меньше, чем его профессиональные способности.

Король любил «бордо», но по требованию Кенэ, который считал это красное вино слишком тяжелым для монаршего желудка, был вынужден отказаться от него. Однако за ужином он выпивал столько шампанского, что порой едва держался на ногах, отправляясь в покои маркизы. Несколько раз ему делалось дурно, и на этот случай всегда под рукой был доктор Кенэ.