были на свете, начали стекаться к ним «под крыло». Сложилась такая ситуация, что для того, чтобы получить приличное место при дворе, достаточно было называться де Шуазелем и принадлежать к какой-нибудь мужской ветви их рода. В результате один де Шуазель в декабре 1758 года стал послом в Вене, другой де Шуазель в следующем году был сделан архиепископом, третий — послом при Сардинском дворе и т. д.

Некоторое время спустя герцог де Шуазель сосредоточил в своих руках неслыханное количество должностей и званий: он сам себе дал главное управление почтами, соединил под своим началом министерство иностранных дел и военное министерство, стал губернатором Турени, генерал-полковником Швейцарской гвардии и так далее и тому подобное.

После подчинения ему военного ведомства несколько де Шуазелей незамедлительно стали генералами и полковниками.

Все де Шуазели мужского и женского пола: послы, министры, кардиналы, губернаторы провинций, генералы составляли, что называется, династию де Шуазелей, династию, повинующуюся герцогу де Шуазелю, своему главе, по одному его мановению руки, по одному его слову.

Герцог де Шуазель, который не имел и четырех тысяч ливров годового дохода, когда был назначен министром женился в 1750 году на девице Кроза, внучке известного банкира, отец которого купил титул маркизов дю Шателя и Карамана.

* * *

Зима 1756–1757 годов выдалась настолько морозной, что королевский двор вынужден был перебираться из Версаля с его продуваемыми всеми ветрами огромными залами в Трианон.

5 января, когда Людовик XV садился в карету и собирался покинуть Версаль, из толпы выскочил неизвестный мужчина, оттолкнул парализованных холодом стражников, выстроившихся на лестнице двумя ровными рядами, и бросился к королю. Было где-то около шести часов вечера. Уже стемнело, и лестница освещалась лишь факелами, которые держали в окоченевших руках стражники. Никто сначала даже ничего не понял. Маркиз де Монмирай, капитан швейцарских гвардейцев, шел впереди и вообще ничего не видел. Дофин и герцог д’Айен шли рядом с Людовиком XV, но они подумали, что неизвестный просто так выражает радость, охватившую его при виде короля. Так уже бывало не раз: восторженные подданные часто бросались к королю, чтобы поцеловать его руку или прикоснуться к его одежде.

На какой-то миг и королю показалось, что его просто толкнули в спину, но, потрогав ушибленное, как ему казалось, место, он почувствовал на пальцах горячую кровь.

— Меня, кажется, ранили, — тихо сказал он герцогу д’Айену. — Но за что, ведь я никому не причинил зла?

Тот ничего не успел ответить, а герцог де Ришелье, шедший чуть сзади, вдруг истошно закричал:

— Это вот тот человек в шляпе! Держите его!

Король, кривясь от боли, приказал:

— Схватите этого человека, но не убивайте его!

Пока пришедшие в себя стражники ловили неизвестного, двое придворных подхватили короля под руки и перенесли в дворцовые апартаменты. Когда они проходили через комнаты королевы Марии, король трагическим голосом прошептал:

— Мадам, меня, похоже, убили…

Увидев пятна крови на одежде мужа, королева лишилась чувств.

Решив, что ему не выжить, Людовик XV сразу же решил исповедаться. Как только эта процедура была окончена срочно вызванный королевский врач Сенак промыл и осмотрел рану.

— Жизненно важные органы не затронуты. Ваша жизнь, Ваше Величество, вне опасности, — отважно заявил он.

Плотная одежда, которую в это время года носил король, спасла его, убийца потерпел неудачу — удар оставил на спине короля лишь глубокую царапину.

Это известие успокоило короля, но ненадолго. Он снова впал в уныние, заявив, что орудие покушения наверняка было отравлено и ему все равно не выжить. Следует отметить, что король с детства обожал разговоры о смерти, и любой современный психолог легко нашел бы этому объяснение, ведь в свое время двухлетний малыш в течение недели потерял отца, мать и брата. Такое не проходит бесследно, а теперь для подобных мыслей у него были все основания.

Естественно, королю захотелось узнать, кто же был тот человек, что осмелился покушался на его жизнь.

Оказалось, нападавшего зовут Робер Дамьен, что он из Арраса и ему тридцать два года.

— Какое при нем было оружие?

— Нож с двумя лезвиями, одно из них — в форме клинка величиной с ладонь.

— У него должны были быть сообщники?

— Нет, Ваше Величество, он утверждает, что действовал один.

— А что он еще говорит?

— Что о нем скоро заговорит вся Франция, что он — орудие возмездия и что он готов умереть в муках, как Иисус Христос.

— Несчастный…

В то время Робер Дамьен даже и предположить не мог, до какой степени ужасный конец его ждет.

* * *

Новость о покушении на короля, обрастая самыми невероятными подробностями, быстро достигла Парижа. Говорили, что Людовик XV при смерти, что дни его сочтены.

В это самое время мадам де Помпадур, также узнавшая о покушении на короля, заламывая руки, рыдала в своих апартаментах. Когда ее известили об исповеди короля, о том, что он покаянно признавался в содеянных грехах, она стала всерьез опасаться и за свою дальнейшую судьбу. Она послала брата выяснить подробности, но герцог де Ришелье, не пускавший к королю никого, кроме врачей, грубо велел ему убираться.

Маркиза понимала, что ее противники, возглавляемые военным министром графом д’Аржансоном и поддерживаемые детьми короля, ни перед чем не остановятся, лишь бы избавиться от нее. Теперь это было сделать легче, чем еще пару дней назад.

Страдания маркизы вскоре сделались зрелищем, которое никто из придворных не хотел пропустить. Ее апартаменты