оптика, через которую смотрели на него потомки, — романтическая, а затем патриотическая. Незадачи с его наследием тоже могли сыграть роль в формировании образа «страдальца»; в то же время они едва ли были более досадны, чем те, что привели к забвению, а затем возрождению музыки Баха, Генделя, Вивальди и других гигантов барокко — пусть это и случилось на полвека раньше. Зеленка получил отличное образование: он учился в знаменитом пражском Клементинуме — иезуитском коллегиуме, располагавшем одной из самых роскошных библиотек Европы. По-видимому, учиться он любил и очень к этому стремился: в начале 1710-х 30-летний Зеленка — уже сложившийся композитор с собственным стилем — отправился в Дрезден, где присоединился к придворному саксонскому оркестру в качестве басиста, и там, наряду с несколькими другими амбициозными музыкантами, подал прошение о стипендии для профессионального совершенствования в Вене; его одобрили. В имперской столице Зеленка оказался предположительно в 1717 г. Там он несколько лет занимался с капельмейстером двора, прославленным Иоганном Йозефом Фуксом. Тот был специалистом по самому строгому и сложному архаическому многоголосному письму; впоследствии Фукс напишет свой классический трактат «Gradus ad Parnassum»338. Зеленка очень хотел попасть в Италию, чтобы наряду с возвышенным благородством старинных техник овладеть модным блеском современного ему оперного письма. Судя по его сочинениям, мы не можем исключить, что ему это удалось, — в музыке Зеленки отлично слышна его эрудиция в этой области, — хотя документальных подтверждений тому, что такое путешествие состоялось, пока нет.

Cum sancto spiritu из Мессы си минор

В то же время итальянские влияния были доступны Зеленке, дотошному и внимательному коллекционеру, всю жизнь собиравшему и переписывавшему интересную ему музыку, и в Дрездене. Прекрасно оснащённый, хорошо финансируемый, укомплектованный лучшими кадрами — немецкими и привозными — дрезденский оркестр был в первой трети столетия капеллой мечты, одним из лучших в Европе. Бах, в начале 1730-х стремившийся перебраться в Дрезден, восхищался тем, как поставили процесс создания и исполнения музыки при саксонском дворе — с творческой, технической и административной точек зрения. С Зеленкой он был прекрасно знаком и даже дружил. Можно проследить цепочку взаимных влияний в их работах; известно, что Бах просил сына, работавшего в Дрездене, переписать для лейпцигской церкви Св. Фомы Магнификат339 Зеленки, который очень ему нравился. В своей книге о Бахе знаменитый британский дирижёр Джон Элиот Гардинер допускает даже, что именно Зеленка мог дирижировать в Дрездене первым исполнением духовной работы, впоследствии развёрнутой Бахом в главное сочинение его жизни — Мессу си минор340. Гардинер идёт дальше и предполагает, что одна из частей баховской Мессы — Cum sancto spiritu — самозабвенно плясовая, неожиданно дионисийская — могла напомнить Зеленке о фольклоре его родной страны: «Возможно, что по меньшей мере одному из придворных музыкантов, Зеленке, пикантная мужественность ритмов и дерзновенность орнаментации в Cum Sancto напомнили о его родной Богемии»[200]. Логично предположить, что такой характер мог быть придан ей Бахом в расчёте на то, что дирижёр — или один из главных музыкантов капеллы — считает и правильно донесёт его до слушателей.

Зеленка и правда был одним из самых компетентных и деятельных дирижёров при дрезденском дворе. Старый капельмейстер, Иоганн Давид Хайнихен, сильно болел и под конец жизни был недееспособен; Зеленка помогал ему и, по сути, возглавлял капеллу в течение долгих лет. После смерти Хайнихена, однако, капельмейстерский пост достался не Зеленке, а любимцу итальянской оперной публики Иоганну Адольфу Хассе. Он был на 20 лет младше Зеленки, родился в Германии, но покинул её подростком, как композитор сложившись в Неаполе — кипящем жерле вокального искусства. Хассе был выгодным кандидатом: молод, ассоциировался с Италией (а значит, всем прогрессивным и фешенебельным) и был женат на оперной диве Фаустине Бордони, что подразумевало возможность слышать её в Дрездене. Выводы о «незадачливости» Зеленки часто делаются на основании того, что его оклад — хотя он выполнял капельмейстерскую работу во время постоянных отлучек Хассе и к нему даже обращались «капельмейстер» — был несопоставимо меньше. Это действительно так, однако статус Хассе принципиально отличался от того, что было доступно придворному музыканту; тот считался международной суперзвездой. В упомянутой уже книге Гардинер замечает, что совокупный доход супругов Хассе превышал лейпцигский оклад Баха (мечтавшего о должности, похожей на ту, что занимал Зеленка) в 16 раз.

При дворе специализацией Зеленки были духовные жанры: с 1735 г. он официально именовался «церковным композитором», в его распоряжении был высококлассный хор мальчиков и блестящие певцы, привезённые из Италии. Все важные литургические события или торжественные службы в Дрездене сопровождались его музыкой, о чём свидетельствуют придворные документы и частная переписка тех лет. Известно, что Зеленка был любимцем курфюрстины Марии Жозефы Австрийской, а её муж — Август III, взошедший на престол после смерти своего отца Августа Сильного, — мог благоволить к Зеленке из-за его католического воспитания: приняв католицизм вслед за отцом, после его смерти Август III надел польскую корону, женившись на австрийской принцессе и подчёркивая католические вкусы своего двора. К искусству он относился со страстью, помимо музыки вкладывая огромные средства в живопись, графику и уникальную коллекцию фарфора: это при Августе III начало формироваться ядро прославленного собрания Дрезденской галереи, а город стали называть «Флоренцией на Эльбе».

Вскоре после восшествия Августа III на трон, осенью 1733 г., Зеленка направил ему ту самую петицию с просьбой об улучшении своего положения: «После моего возвращения из Вены я первый помогал капельмейстеру Хайнихену создавать королевскую церковную музыку в течение многих лет, и после его смерти я продолжаю сочинять и дирижировать большей частью сам. Чтобы получить необходимые музыкальные сочинения из других источников, переписать их и свою музыку, мне пришлось тратить больше половины моего жалованья. И я прошу Вас, у Ваших ног, будьте любезны и пожалуйте мне должность капельмейстера, которая стала свободной после смерти Хайнихена и которую я с тех пор занимаю по роду деятельности. Я также Вас умоляю добавить к моему прежнему вознаграждению хоть какую-то часть его бывшей оплаты»[199]. Эти просьбы не оказались удовлетворены, что, вкупе со щемящим началом письма («Ваше Королевское Величество, к Вам в ноги бросается Ваш самый покорный слуга и умоляет, так как его вынуждает на это самая невыносимая нужда»[199]) производит душераздирающее впечатление. Вместе с тем, согласно бумагам 1733 г., Зеленка был в пятёрке самых высокооплачиваемых музыкантов дрезденского двора, включая звёзд-тяжеловесов. Вдобавок известно, что тремя годами позднее он получил 60-процентную прибавку к окладу. Его прошение перестаёт выглядеть таким отчаянным, если ещё и представить его в контексте эпохи: в