В тот день в нескольких милях от дома Кахиллов был замеченкакой-то подозрительный человек. Пытаясь убедить себя, что выполняет своипрямые обязанности, Тед подъехал к дому, который стоял на таком высоком икрутом холме, что ни один грабитель, будучи в здравом уме, на него бы не полез.В одном из окон горел свет, и Тед, выбравшись из машины, пошел к дому…медленно, неуверенно, как будто его ноги понимали то, что мозг продолжал упорноотрицать — его приезд сюда, может иметь далеко идущие и, возможно, непоправимыепоследствия.

Протянув руку к звонку, Тед вдруг резко отдернул ее. Это женастоящее безумие, продолжал убеждать он себя, разворачиваясь, чтобы уходить.Но внезапно парадная дверь распахнулась настежь, и на пороге показалась Кэтрин.Даже в простых белых шортах и розовой маечке она была настолько хороша, что Тедпочувствовал легкое головокружение. Но сегодня Кэтрин была совсем другой —серьезной и сосредоточенной. Когда она заговорила, в ее голосе не было и намекана прежние кокетливые интонации:

— Что вам угодно, господин полицейский? Озадаченный и сбитыйс толку этой новой, внезапно повзрослевшей Кэтрин, Тед почувствовал себя полнымидиотом.

— Неподалеку отсюда было совершено ограбление, — лицемерноначал он, — и я просто заехал проверить…

Тед увидел, что дверь вот-вот захлопнется перед его носом,и, к своему великому изумлению, услышал собственный голос, который говорил:

— Кэтрин! Пожалуйста…

Когда дверь снова открылась, Тед увидел, что выражение еелица немного смягчилось.

— Так что тебе все-таки нужно? — повторила она, немногосклонив голову набок и пристально глядя ему в глаза.

— Господи! Я не знаю…

— Знаешь. Более того, — насмешливо продолжала Кэтрин, — яникогда бы не подумала, что сын преподобного Мэтисона способен настольконеуклюже лгать насчет своих истинных чувств, ругаться и поминать имя Господавсуе.

— Так, значит, вот в чем дело? — вспылил Тед и, какутопающий, хватающийся за соломинку, предпринял последнюю отчаянную попыткуизбежать неизбежного. — Значит, тебе просто захотелось переспать с сыномсвященника? Чтобы узнать, каков он в постели?

— А разве кто-то говорил о постели, господин полицейский?

— Теперь я понял, — насмешливо продолжал Тед, ухватившись заее последние слова. — Ты помешалась на полицейских. Насмотрелась фильмов сБрюсом Уиллисом и решила проверить, правда ли то, что в постели…

— Опять постель? Неужели это единственное, о чем ты способендумать?

Окончательно запутавшись и злясь на самого себя, Тед засунулруки в карманы и свирепо спросил:

— Если ты думаешь не о сексе, то, может быть, поделишься сомной, о чем же, черт побери? Тогда мы могли бы подумать вместе.

Кэтрин шагнула ему навстречу, и Тед, схватив ее за руки,жадно привлек к себе. Несомненно, она владела собой гораздо лучше, чем он. Икогда она заговорила, голос звучал ровно и спокойно:

— Я думала о браке. И, пожалуйста, не нужно ругаться.

— О браке?! — взорвался Тед.

— Кажется, тебя это шокирует, дорогой?

— Ты сошла с ума.

— Да, из-за тебя, — охотно согласилась она и, встав нацыпочки, обвила его шею. Тед почувствовал, что полностью теряет контроль надсобой. — У тебя есть возможность извиниться за ту боль, которую ты причинилмне, целуя в последний раз, — продолжал нежный голос. — Тогда мне это совсем непонравилось.

Окончательно переставая отдавать себе отчет в собственныхдействиях, Тед коснулся ее мягких, податливых губ. Кэтрин застонала, и всеокружающее просто перестало существовать. Его руки жадно гладили нежное,послушное каждому прикосновению тело, которое, казалось, было специальносоздано для него. Прошла целая вечность, прежде чем он наконец смог оторватьсяот ее губ и заговорить, но голос был хриплым от желания, а руки ни за что нехотели разжать объятия.

— Мы оба сошли с ума.

— Друг из-за друга, — снова согласилась она и добавила:

— Мне кажется, что сентябрь — идеальное время для свадеб, атебе?

— Нет.

Кэтрин запрокинула голову и пристально посмотрела ему вглаза.

— Мне кажется, что август гораздо лучше, — услышал Тедсобственный голос.

— Мы могли бы пожениться и в августе, сразу после моегодвадцатилетия, но будет слишком жарко.

— Эта жара — ничто по сравнению с тем, что испытываю сейчася.

Кэтрин попыталась строго посмотреть на него, но вместо этогорассмеялась и с притворным возмущением сказала:

— Мне, право, странно слышать такие слова от сынасвященника.

— Я самый обычный человек, Кэтрин, — возразил Тед, хотясовсем не желал, чтобы она так думала. Ему хотелось быть для нее единственным,исключительным — сильным, нежным, ласковым и мудрым. И тем не менее он понимал,что ей понадобится время для того, чтобы до конца понять, что он из себя представляетна самом деле. — И пожениться в сентябре было бы тоже совсем неплохо.

— Хотя и не так уж и хорошо, если подумать, — возразила онаи насмешливо добавила:

— Я хочу сказать, что раз твой отец — священник, то оннаверняка настоит на том, чтобы мы не делали этого до свадьбы.

— Чего? — невинно поинтересовался Тед, делая вид, что ничегоне понимает.

— Не занимались любовью.

— Но ведь я-то не священник.

— Тогда люби меня прямо сейчас.

— Не так быстро! — Несмотря на всю неординарность ситуации(учитывая, что час назад он и не помышлял ни о какой свадьбе), Тед понимал, чтоим совершенно необходимо оговорить кое-какие очень важные вещи.. — Учти, что яне собираюсь брать ни цента из денег твоего отца. Если ты выйдешь за менязамуж, то станешь женой простого полицейского. По крайней мере до тех пор, покая не получу ученую степень по юриспруденции.

— Я согласна.

— Кроме того, твои родители отнюдь не будут в восторге отнашего брака.

— Я уговорю их, вот увидишь. И это были не пустые слова.Вскоре Тед имел возможность убедиться, что в том, что касалось умения«уговаривать», Кэтрин не было равных. Все, включая и ее родителей, рано илипоздно уступали мощному волевому натиску. Все, кроме Теда. За первые шестьмесяцев брака он так и не смог, да и не захотел приспособиться к жизни в доме,который никогда не убирался, и к питанию, состоящему исключительно изконсервов. Но главная сложность заключалась в том, что он упорно отказывалсяидти на поводу изменчивого настроения своей жены и потакать ее сумасброднымприхотям.