А решение это сводилось к простому выбору. Хочу я завоевывать трофеи с «Челси» или остаться верным «Ливерпулю»? Было бы здорово выиграть в стольких турнирах и приобрети хороший опыт, особенно под началом Моуринью, зато это стоило бы мне любви и уважения ливерпульских болельщиков. Что имеет для меня большее значение? Медали и титулы или любовь и уважение?

Фанаты «Челси» не близки мне. За эти годы мы все это поняли. Я – неотъемлемая часть «Ливерпуля», и поэтому-то я и решил, что будет гораздо важнее, если я выиграю два, три или даже четыре трофея со своим клубом. Этих побед мне хватит на всю мою жизнь.

Моуринью принял мои доводы, но всякий раз, когда приходил за мной, он старался уговорить меня. Мне нравилось, как он говорил со мной, и я видел, что большинство его игроков готовы жизнь за него отдать. Я помнил, как он выиграл Лигу чемпионов с «Интером» и насколько подавлены были футболисты, когда он уходил. Это было написано на их лицах. Я понимал, что они чувствуют, потому что они вместе пережили такой важный момент в своей карьере. С Рафой Бенитесом у меня такого не было. А с Жозе Моуринью могло бы быть.

Было очевидно, что он умеет тактически выстраивать свою команду так, чтобы выиграть любой футбольный матч. Он умел добывать трофеи, умел сражаться, умел все что нужно, потому что он был настоящим победителем. И, более того, он создавал особую связь с любой командой, которой руководил. Это слышалось в том, как о нем говорили его футболисты.

Для меня, очевидно, идеальной была бы ситуация, когда Моуриньо стал бы главным тренером «Ливерпуля». Его имя пару раз упоминали в связи с переходом на «Энфилд», но этого так и не случилось. Я знаю, что субъективен, но, по-моему, это был бы идеальный вариант. Фанаты «Ливерпуля» полюбили бы его, а уж он-то знал бы, как обратить эту любовь в обожание. Да и ему бы понравилось руководить на «Энфилде». Он всегда говорил мне, как глубоко уважает наших болельщиков. Он бы получил фантастическое удовольствие и принес бы «Ливерпулю» огромный успех.

Он же сейчас оказался на нашем с «Ливерпулем» пути к неуловимому титулу Премьер-лиги. Самый непобедимый тренер в Премьер-лиге и, пожалуй, во всей Европе оказался в противоположном углу. Я знал Моуринью достаточно хорошо и понимал, что нас ждет самое большое испытание в этом сезоне. Возможно, «Челси» и перенесли все свое внимание на Лигу чемпионов – у них был перерыв между полуфинальными матчами с мадридским «Атлетико», – но у них все еще была возможность выиграть в чемпионате. И я был абсолютно уверен, что Моуринью тщательно продумывал, как бы обыграть нас. Он был слишком честолюбив, чтобы не стремиться к победе «Челси» над нами на «Энфилде».

Хоть бы он и испытывал к Брендану Роджерсу, одному из своих бывших протеже во время их совместной работы в «Челси», симпатию и уважение, но учитель бы не обрадовался, если его ученику удалось бы завоевать титул лиги в матче против его команды. Мысли о Моуринью и всем том, что он припас для нас, заставляли меня нервничать.

От размышлений о Моуринью и «Челси» меня могла отвлечь лишь боль в спине. Поздно ночью в ту пятницу мне стало еще хуже – я словно карабкался по стенам дома, где тихо и мирно спали. Я взял телефон. Было уже за полночь. Я знал, что Крис Морган поймет, если у него в телефоне вдруг пропищит сообщение от меня: «Здорово, приятель. Знаю, что поздно. Ты не спишь?»

Крис тут же ответил: «Нет. Как себя чувствуешь? Как спина?»

Я всегда был с Крисом откровенен: «Голова отваливается. Кажется, хуже. Только что принял еще ибупрофен и вольтарол».

Крис сохранял наши сообщения, так что теперь я видел, что в конце каждого печального сообщения я добавлял грустный смайлик. Глубокая ночь, а я прибегал к значкам. Крис уже привык к моим грустным смайликам, поэтому пытался подбодрить меня текстовым ответом: «Когда хорошее самочувствие быстро сменяется плохим, точно так же и плохое может быстро смениться хорошим. Не переживай. Завтра разберемся. Устройся поудобнее, расслабься. Не надо все время проверять. Попытайся немного поспать».

Мне нисколько не становилось лучше. Я отправил еще одно сообщение: «Меня сегодня три часа лечили, я был в бассейне, отдыхал, принимал противовоспалительное, ибупрофен, диазепам, и, кажется, становится хуже. Я совершенно не уверен в себе. Спокойной ночи, приятель».

Было пятнадцать минут первого, и лицо у меня было столь же грустным, как и сообщение.

Через семь часов, ровно в 7.15, накануне матча Крис снова написал мне: «Как ты?»

«Не очень».

Мы договорились встретиться в Мелвуде в девять. Крис нашел меня за четверть часа до этого времени. Я завтракал. Было очевидно, что я в плохой форме. Мне приходилось сползать всем телом с длинного сиденья, а потом осторожно подниматься. Только позже он сказал мне, что тогда подумал:

– О нет. Вот мы и влипли.

В бассейне я почувствовал себя немного лучше. Тогда медицинский состав немало поработал с моей спиной, а Заф Икбал сделал мне общую противовоспалительную инъекцию вольтарола. Они перетянули меня так, чтобы у спины была поддержка. Заф знал, что я настроен играть против «Челси», и разрешил мне выйти на очень легкую тренировку.

Заф передал тревожные новости Брендану. Он сказал, что действительно есть о чем волноваться, но нужно посмотреть, как я справлюсь на тренировке. На поле Мелвуда я чувствовал себя не так, как надо.

– Спине лучше, чем я ожидал, – сказал я Крису после тренировки. – Но играть я так не смогу.

Мы вернулись в бассейн. Пока я был в воде, Заф с Крисом совещались. Я подплыл к ним и ухватился за край бассейна.

– Заф, Крис, – спросил я, – вы меня выпустите на этот матч?

– Да, – отозвался Крис. Заф тоже согласился. – Мы найдем способ получше…

Док позвал Криса на пару слов. Я вытянулся в воде – боль не прекращалась – и ждал их решения. Я все еще сильно мучился. Они вернулись к бассейну вместе.

– ОК, Стиви, – проговорил Заф. – Мы сделаем укол в сустав.

Я кивнул. Я был готов к уколу, который устранит боль и позволит мне играть. Заф опустился на колени у края бассейна. Он объяснил, что это будет инъекция кортизола в поверхность сустава. Внутрисуставная инъекция заморозит воспаление, уменьшит его и обезболит. Кортизол принесет мне облегчение и позволит играть. Крис настаивал, потому что знал, что я выполню все, что допуситимо с медицинской точки зрения, чтобы выйти на поле. Что-то подобное они уже делали с Даниэлем Аггером, и это сработало. Такое решение не было заурядным, но за тридцать часов до матча с «Челси» оно было единственно возможным.

– Валяйте, – сказал я. Мне нужно было медицинское вмешательство, неважно, какими могут быть последствия. Я должен был сыграть против «Челси». Заф вызвал специалиста по лечению спины из клиники Сент-Хеленс, чтобы тот сделал инъекцию. Без нескольких минут час мы прошли в приемный кабинет. Я хотел поскорее разделаться с этим. Укол немедленно облегчил боль, как и предсказывали медики, и я мог бы проскакать всю дорогу до машины. У меня тут же появилась уверенность, что со мной все будет в порядке.