минут до встречи, молча и ни на кого не глядя протянула руку к стеклянному столику необычной формы и взяла оттуда стакан с водой.

– Я хотел бы, чтобы вместе с моими картинами в экспозиции участвовали работы моей жены Нади, – решительно закончил Вадим и посмотрел Фомину прямо в лицо.

Куратор и доктор искусствоведческих наук Валерий Фомин умел держать удар. Но предложение Невельского поразило его так, что потребовалась пара секунд, в течение которых Фомин успел взглянуть на потупившуюся Марго и справиться с лицом, упорно стремившимся выразить крайнюю степень удивления.

– Это, конечно, неожиданно, но зато я, кажется, понял, что за папку вы принесли, – широко улыбнулся галерист. – Давайте посмотрим на работы?

Оцепеневшая от неловкости Надя еще приходила в себя на синем диване, а Вадим с Фоминым уже прошли к огромному, совершенно пустому столу и, повернувшись спиной к женщинам, занялись большой картонной папкой.

«Если бы можно было, я бы зажмурилась», – говорила себе Надя, не замечая, что ее веки и правда стиснуты, а дыхание стало громким, как во время забега.

Услышав, как Маргарита поднимается из кресла, она спохватилась и тоже встала.

Подойти к столу сразу Надя не могла. Ей было страшно. Сердце билось как безумное, пальцы похолодели, по позвоночнику вниз будто сосулька скользила.

«О боже мой, боже мой», – беззвучно бормотала она.

Но вот склоненные над ее работами головы начали подниматься, Фомин сделал какой-то плавный жест рукой над столом, что-то спросил у Вадима – и она поняла, что больше не может не слышать, что там происходит.

– Надежда? – Фомин как раз обернулся к ней, и она быстро подошла, изо всех сил стараясь выглядеть спокойной. – Послушайте, вы меня удивили. Это просто здорово!

На всей поверхности большого стола были разложены холсты с Надиными «девочками». С ярких полотен в белый потолок галереи смотрели причудливые, нежные женщины с длинными шеями и тонкими лодыжками, растрепанные и строгие, мечтательные и смеющиеся, держащие в прозрачных пальцах письма, цветы и перья… женщины с глазами, похожими на полные света маленькие пропасти.

– Напоминает стиль Яна Слейтерса, тебе не кажется? – обратился Фомин к Марго, которая задумчиво рассматривала работы, и розовые блики от ближайшей картины нежными отсветами ложились на ее лицо и открытую шею.

– Да, наверно… Это, конечно, экспрессионизм, и палитра похожа, в частности, на Слейтерса. Но образы… – Марго помедлила, и Надя сжалась, как перед ударом: как раз ее «образы» были предметом насмешливого недоумения свекрови и некоторых других ценителей высокого искусства, с которыми ей в свое время пришлось столкнуться. – Мне это напомнило Лилу Бланó. Она, кстати, сейчас хорошо продается… И Хоуп Ганглофф, конечно. Я с ней встречалась в Нью-Йорке, у нее тоже сейчас неплохие позиции, много выставок в Штатах… В России я ничего подобного пока не видела. Это и правда интересно. А какого времени эти работы?

Марго держалась приветливо, но Надя все же дрогнула.

– Это все старое. – Она растерянно взглянула на Вадима.

– Надя двадцать лет назад училась в Суриковском вместе со мной, – уверенным голосом произнес он. – Правда, не закончила, сменила специальность и на какое-то время отказалась от искусства. То есть все, что вы видите, было написано в конце девяностых.

Фомин поправил очки и, обхватив себя поперек торса одной мощной рукой, второй мял подбородок и с интересом рассматривал с высоты своего роста хрупкую Надю.

– Я поясню, почему Маргарита спрашивает, – быстро заговорил он. – Для выставки всегда хорошо иметь не только старые работы, но и более новые. Это вызывает больший интерес коллекционеров – они могут покупать сегодня, с расчетом на то, что завтра и послезавтра их приобретения вырастут в цене. Это не обязательно, но желательно. Вы сейчас пишете?

– Можно сказать, что нет. Я немного занимаюсь живописью, преподаю детям, но самостоятельных работ в этом стиле сейчас не делаю, – упавшим голосом сказала Надя.

– И это масло, не акрил… – задумчиво протянула Маргарита, что для всех присутствующих означало: ее новых картин, если они и появятся, ждать придется долго.

– Но знаете, мне понравились ваши работы! И это даже в русле нынешних трендов – выставить женщину, которая рисует женщин… – Фомин по-прежнему пристально смотрел на Надю, и ей было не по себе от этого внимательно изучающего взгляда.

– Ну, все-таки не женщину, а супружескую пару… Но это даже интереснее, – заметила Марго. – Надя, вы вообще быстро работаете? Может, успеете сделать хотя бы пару работ до того, как каталог уйдет в печать? Это примерно середина октября. Два с половиной месяца. Сможете?

– Два с половиной минус пара месяцев на то, чтобы высохла краска, – это получается пара недель… – Наде было неловко, страшно, ей хотелось сбежать из этого просторного модного помещения, в котором ей предлагали невероятное – а она была вынуждена отказываться.

– Ну, для каталога мы и сырые отснимем, это не проблема, потом досохнут, – вмешался Фомин. – Так что два, два с половиной месяца. Хотя бы одну, а, Надя? Просто чтобы со свежей датой была работа. И сразу широким шагом войдете в мир современного искусства.

Все выжидающе смотрели на Надю, и она не выдержала:

– Думаю, одну я смогу. Я вообще-то всегда работала быстро, правда, Вадь? – Надя как-то по-детски взглянула на мужа, и тот мгновенно ответил:

– Да, конечно!

– Ну и славно, – с удовольствием заключил Фомин. – У нас дел еще много, надо все картины оформить, придумать, как их расположить…

– Стиль и колорит очень отличаются… Наверно, стоит развесить в отдельных залах? – предположила Маргарита.

– Подумаем! Я бы попробовал перемешать, контраст может быть очень эффектным… – Он весело взглянул на Вадима, а потом, словно забыв о манерах, первым протянул руку взволнованной Наде. – Да, удивили, спасибо! Проект может получиться еще интереснее, чем ожидалось.

Глава 28

Они вышли из галереи втроем: Вадим с тяжелой папкой с картинами жены, Надя рядом, Маргарита следом за ними.

– Марго, может, отметим? – Вадим был уверен, что сумел переломить ситуацию с женой, и пребывал в прекрасном настроении.

– Вадим, спасибо большое, – Марго вежливо улыбнулась и достала из сумки брелок с ключами от машины. – К сожалению, мне нужно ехать, еще несколько встреч сегодня. Давайте я отвезу папку? Побудет у нас в кулуарах. Я как раз на выставку еду.

– О, это было бы здорово! А мы прогуляемся налегке, погода просто сказочная. – И Вадим пошел к машине Маргариты, оставив Надю прикидывать, не слишком ли много одолжений делает им эта женщина.

«Они хорошо смотрятся вместе, – машинально отметила Надя. – Она такая женственная, вся в изгибах, и кожа фарфоровая. Она его как будто проявляет – Вадим рядом с